Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы

– Тебя объявили в розыск. Отец ничего не мог поделать, все-таки Цэбэков – капитан милиции! Кто был с тобой в парке, мы с отцом знали, но решили помалкивать. И вдруг в розыске оказывается особа дамского пола, но не та, о которой я только что говорил, а какая-то Ольга Славина из Тирасполя! Которую в Тирасполе, между прочим, никто знать не знает, зато, оказывается, ищет какая-то третья держава... Ну, как?

– Это я, бином, и так знаю, – хмыкнул Лунин. – И чем все это кончилось?

– Еще забавнее. Дней этак десять назад кто-то узнал, что капитан Цэбэков жив-здоров и служит в Улан-Удэ. А убитый – никакой не милиционер, а уголовник по кличке Шинджа, которого ищут чуть ли не десять лет. Причем – самое удивительное! – Шинджа уже один раз судился за убийство и был приговорен к расстрелу. Думаешь, его помиловали или он бежал?

– Его расстреляли, – уверенно заявил Келюс, – но акта о захоронении тела не оказалось.

– Как же! – зло скривился старший лейтенант. – Акт на месте, все чин-чином! Да что там акт, мы допросили даже того офицера, который его шлепнул! А потом этот Шинджа вновь всплывает... Это тоже понятно?

– Да...

– А вот мне – нет! Чертовщина какая-то! Вдобавок, его труп пропадает из морга. Бред!..

Между тем, они уже подъезжали. Ворота по чьему-то невидимому сигналу бесшумно отъехали в сторону.

– Прибыли, – доложил старший лейтенант. – Ну и, чтоб совсем некисло было, гражданку Славину, оказывается, искали по ошибке. ЭВМ, видите ли, засбоила! Вот так.

– Красиво, – согласился Келюс, открывая дверцу. – Амнистия по всем правилам. Как и обещали, бином...

Последнюю фразу он произнес про себя.

В дом заходить не стали, устроившись на застекленной веранде. Келюс огляделся – в саду было пусто, кусты роз присыпаны толстым слоем опилок, листья, опавшие с молодых деревьев, дымились на тлеющем костре. А еще несколько дней назад Николай ел свежий «розовый налив» на улице Окраинной...

– Отец скоро придет, – сообщил Алексей, пододвигая пачку «Кэмела», – у него мало времени, так что он просил ввести в курс дела.

– Он... – задумался Лунин, – читал те бумаги...

– Не только читал! Затребовал из госбезопасности подлинники. Наверное, помнишь – серые такие папочки. Нам их чуть ли не в танке привезли. Я тоже некоторые прочел, отец разрешил. Потом навел кое-какие справки...

Алексей взял сигарету, щелкнул дорогой зажигалкой.

– Знаешь, я с большим удовольствием разряжал бы неразорвавшиеся мины. Письмо про марсиан помнишь?

Келюс кивнул. Странное письмо из клиники для душевнобольных с аккуратно вырезанной подписью...

– Этот человек работал в одном закрытом НИИ, который имел какое-то отношение к Институту Тернема. Что и как бедняга узнал, установить уже нельзя. Однажды на его квартиру напали. Он попал в больницу, там ему сделали укол. И вот – марсиане. Он умер года три назад.

...Лунин представил себе иглу, вонзающуюся в предплечье...

– Отец как-то сказал, что удивляется только одному: почему ты, Николай, до сих пор жив. Недавно нам сообщили, что в Киеве погиб один очень популярный тележурналист – Максим Кравец. Знал такого?

Келюс покачал головой. Телевизор в последние месяцы он смотрел крайне редко.

– Его сожгли в собственной квартире. Следствие установило какую-то чушь, вроде бы взорвалась канистра с бензином. У него и машины-то не было! Но какие-то бумаги Кравец сумел переслать сюда. Он занимался Чернобылем и установил, что там создавался блок питания для какого-то передающего устройства. Кравец думал, что это космическая оборона – мощные лазеры или что-то в этом роде, но мы узнали, что там собирались установить новый скантр. В Киеве у Тернема, точнее у его учеников, была лаборатория. Сейчас она эвакуирована, а вот куда?

Николай молча слушал, начиная понимать, что дело, за которое он взялся, оказалось еще неподъемнее и страшнее, чем представлялось вначале. Что строилось в проклятом Чернобыле? Очередной излучатель – или что-то похуже?

– В Гималаях гарнизона уже нет, – внезапно заметил Алексей, и Келюс тут же вспомнил одну из серых папок. – Его вывели двадцать лет назад, когда кончился срок Договора о дружбе с Китаем. Но что-то там все-таки есть...

– Да, есть, – кивнул Келюс. – Объект № 1...

– В Столице еще с конца двадцатых годов действовал Революционный Бхотский Комитет. Помогали тибетскому пролетариату. Между прочим, именно на Тибете зафиксирован источник того самого излучения, что и в Институте. Только мощнее – раз в сто. Его, само собой, принимали за естественное...

– Крым, Тибет... – Николай вздохнул. – Как ты говоришь, некисло. А Утопийская республика?

– Не имею права, Николай, – Алексей развел руками, – подписка и все прочее. Я и так, если не дома ночую, под голову «макаров» кладу. Полный психоз, к тому же неудобно... Но могу сказать, что мы их боимся. А они – нас.