Око Силы. Вторая трилогия. 1937-1938 годы

Шторы в кабинете были опущены, горела лампа, и трудно было даже определить, день или ночь сейчас на дворе. Вероятно, для тех, кто работал здесь, этот вопрос не представлялся важным. В этот день – или в эту ночь – огромный кабинет, где мог разместиться целый взвод, пустовал. Никто не сидел за тяжелым, покрытым зеленым сукном столом, люстры были включены, по углам сгустились уродливые тени. Но один человек здесь все-таки присутствовал. Он удобно устроился в кресле, поставив лампу на небольшой столик. Там же находился сифон с газированной водой, несколько карандашей и незаконченный рисунок. Человек листал пухлую папку, с интересом перечитывая один лист за другим.

Открылась боковая дверь, и в кабинет вошел некто, совсем не походивший на сидевшего в кресле. Тому было едва за тридцать, он носил изящный штатский костюм и казался похожим на спортсмена. Вошедший же был немолодым, лысоватым и худосочным альбиносом, светло-зеленая форма с большими звездами в петлицах сидела на нем мешковато, словно с чужого плеча.

Альбинос подошел к креслу, осторожно взяв со столика незаконченный рисунок.

– Узнали? – читавший даже не поднял головы.

– Ну конечно, Арвид! Карадаг! Подарите?

– Эту мазню? Впрочем, ежели хотите…

Вошедший взял стул и присел рядом. Молодой человек дочитал лист, аккуратно вложил его в папку и принялся завязывать тесемки.

– Ну как? – поинтересовался альбинос. – Понравилось?

Арвид не спешил с ответом. Затем, прикрыв глаза, неторопливо проговорил:

Пайковые книги читаю,
Пеньковые речи ловлю.
И грозное «баюшки-баю»
Кулацкому баю пою…

– Так и знал, что понравится! – воскликнул альбинос. – Я приказал сделать копию – специально для вас.

– Я оценил, Василий Ксенофонтович, – кивнул молодой человек. – Сколько ему дали?

– Не помню. От него уже не осталось даже лагерной пыли.

– Загубили, – без всякого выражения проговорил тот, кто походил на спортсмена. – Идиоты. Лебедевы-Кумачи. Исаковские…

– А также Бедные, Голодные и прочие Бездомные, – подхватил альбинос. – А здорово он написал: «Хорошо умирает пехота…»

– «…И поет хорошо хор ночной…» Ну, отечество!

– Не критиканствуйте, товарищ майор! – Василий Ксенофонтович отложил папку в сторону, достал пачку «Герцеговины». – Избаловали мы вас… Кстати, Арвид, у вас как с памятью? Имя свое еще помните?

– Помню, – вопрос ничуть не удивил «спортсмена». – Прикажете забыть?

– Увы! Прикажу. Агента иностранного отдела майора Арвида больше не существует. Он осужден специальной коллегией военного трибунала и расстрелян аккурат две недели назад.