Око Соломона

Протовестиарий кивнул, он и раньше догадывался, что Венцелин фон Рюстов не так прост, как это может показаться. Впрочем, было бы удивительно, если бы иерархи римской церкви не озаботились соблазнами, которые поджидают их духовных чад на весьма тернистом пути к Гробу Господню.

– Фатимиды захватили Каир двадцать восемь лет тому назад, – пояснил любопытствующему собеседнику Михаил, – но так и остались чужими основной массе тамошнего населения, не желающему отступать от заветов пророка Мухаммеда.

– А на чем же тогда держится их власть?

– На мамелюках, – усмехнулся Михаил. – Они покупают мальчиков-рабов на невольничьих рынках и делают из них воинов Аллаха. И на тайных сектах, не брезгующих ничем, в том числе и убийствами из-за угла.

– Спасибо за подробный ответ, протовестиарий. Я непременно сообщу о тебе аббату Адальберту в своем письме. Не думаю, что в Константинополе найдется более осведомленный человек, чем ты.

– Ты преувеличиваешь, шевалье, – отмахнулся от неприкрытой лести протовестиарий.

– Не думаю, – покачал головой Венцелин. – Похоже, император Алексей придерживается того же мнения, что и я, иначе он не давал бы тебе столь деликатных и важных для Византии поручений.

Граф Рено де Туле был потрясен, когда увидел живую и невредимую Адель де Менг рано утром у своего шатра. Протовестиарий Михаил, сопровождавший благородную даму, сиял как начищенная монета. Что, впрочем, неудивительно. Византиец сдержал, данное герцогу Бульонскому слово, и хотя не уложился в указанный срок, граф Рено не собирался ставить ему это в вину. Тем более что благородная Адель не понесла за время своего отсутствие ни малейшего ущерба. Что с удовольствием отметили благородные Готфрид и Леон, выскочившие из шатров на шум. Герцог помог даме спешиться, опередив ее нерасторопного мужа. За что был вознагражден ослепительной улыбкой и благосклонным кивком. Благородные супруги доблестных рыцарей, собравшиеся в немалом числе вокруг спасенной красавицы, первыми отметили благотворные перемены в облике благородной Адели. И речь шла не только о разрумянившихся щечках виконтессы де Менг, но в первую очередь о золотой диадеме, усыпанной драгоценными камнями, которая украшала прелестную головку дамы. И если румянцем благородная Адель обязана была, скорее всего, морозу, то диадему, стоившую целого состояния, ей могли подарить только византийцы. Эту догадку тут же подтвердил сиятельный Михаил, воспользовавшись услугами графа Рено как переводчика:

– Император Алексей, узнав о несчастье, приключившейся с благородной дамой, подарил ей эту диадему, дабы скрасить ее печаль.

– Передай басилевсу, сиятельный Михаил, что я сдержу, данное тебе слово, и принесу оммаж в ближайшие дни.

– Завтра, если тебя не затруднит, благородный Готфрид, – ввернул свое слово протовестиарий.

– Быть по сему, – кивнул герцог.

Глава 6. Царская кровь.

Протовестиарий Михаил так глубоко был погружен в решение государственных дел, что едва не упустил из виду одно немаловажное обстоятельство. К счастью, ему любезно напомнили о взятых на себя обязательствах. Когда слуга поздно вечером доложил Михаилу о визите лохага туркополов Талчи, тот даже крякнул от огорчения на собственное беспамятство. Иперперклампр Симон был не тем человеком, просьбу которого можно проигнорировать. Михаил потянулся к бумаге и освежил в памяти имена крестоносцев, с которыми Симона связывали какие-то дела. Протовестиария эти дела не касались, а потому он не собирался в них вникать, дабы не нажить беды. Лохаг Талчи возник на пороге раньше, чем Михаил успел пробежать глазами лист бумаги, исписанный арабской вязью.

– Проходи, – махнул рукой лохагу протовестиарий и ткнул пальцем в стул, стоящий напротив: – Садись.

Талчи уже перевалило за сорок. Это был невысокого роста смуглый человек, с горящими как у кота глазами. Чем Талчи провинился перед своими соплеменниками, Михаил не знал, но вот уже на протяжении более десяти лет турок верой и правдой служил византийскому императору и дослужился до звания лохага. Талчи принял крещение, но что на самом деле творилось в его душе, можно было только догадываться.

– Даис приказал мне обратиться к тебе рафик Михаил, как только крестоносцы появятся в Константинополе, – хриплым голосом проговорил Талчи.

– Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не называл меня рафиком, – окрысился на турка Михаил.

– А разве нас подслушивают? – удивился Талчи.

– Нет, – нахмурился Михаил. – Но здесь, в этих стенах, я протовестиарий и никак иначе. Ты меня понял, лохаг?

– Понял, господин.