Око Соломона

В лагере французов царило благодушное настроение. Слуги только что установили шатер благородного Гуго, и граф с удовольствие обживал полотняное обиталище, подаренное ему щедрым императором Алексеем. Благородный Глеб де Руси стоял рядом с Вермондуа и восхищенно цокал языком. Лузарш, надо отдать ему должное, неплохо приготовился к походу, с большим толком потратив деньги, полученные от византийцев. В его свите насчитывалось двадцать сержантов, набранных в русском квартале Константинополя. Молодцы все были как на подбор, умевшие сражаться как в пешем, так и в конном строю. По численности свиты с Лузаршем, кроме Гуго Вермондуа, герцога Нормандского, графа Блуа, графа Фландрского и нескольких баронов, мог поспорить только Венцелин фон Рюстов, увлекший за собой в поход более тридцати человек. Саксонец успел прижиться в стане французов, и стал здесь почти своим человеком. Гуго ценил его за ум и познания в языках. В том числе и турецком, которое Венцелин уже успел продемонстрировать, договариваясь с местными жителями.

Аршамбо де Монбар, вихрем промчавшийся по французскому лагерю, наделал столько переполоха, что Гуго и его рыцари схватились за мечи, готовые отразить нечаянную атаку. К счастью для графа Вермондуа, первый удар сельджуков пришелся по провансальцам Сен-Жилля, и это они просили сейчас французов о помощи.

– Лузарш, – рявкнул Гуго, – бери рыцарей и сержантов, готовых немедленно сесть в седло, и веди их на помощь благородному Раймунду. Мы с герцогом Робертом выступаем сразу, как только нормандцы доберутся до нашего лагеря.

Роберт, по прозвищу Короткие Штаны, был старшим сыном Вильгельма Завоевателя. Он долго боролся со своим младшим братом за английское наследство, но, в конце концов, вынужден был уступить. Под началом у герцога Нормандского была армия, почти вдвое превосходившая ополчение Вермондуа, а потому Роберт хоть и признавал формально первенство благородного Гуго, на деле не слишком с ним считался. Вот и сейчас он не спешил занять место в рядах французов, уже стоявших под грозными башнями Никеи. Эта его медлительность могла дорого обойтись графу Сен-Жиллю, атакованному сразу с двух сторон.

Лузаршу в течение считанных мгновений удалось собрать в кулак тысячу конников, и он немедленно повел их на помощь провансальцам. Благородный Аршамбо скакал по левую руку от Глеба, Венцелин фон Рюстов – по правую. Дабы не терять потом время на перестроение, Лузарш приказал рыцарям развернуться стеной. Сержанты составили второй ряд этой катящийся под горку лавины.

Благородный Сен-Жилль успел-таки выстроить своих рыцарей на виду у наступающих сельджуков. Турки, поднимая тучи пыли, черными воронами летели на ощетинившуюся копьями железную стену. Лучники провансальцев, выскочив в предполье, осыпали сельджуков градом стрел и тут же ринулись назад, под защиту окольчуженных всадников. Рыцари неспеша двинулись навстречу врагу, дабы увеличить силу удара. Сен-Жилль нисколько не сомневался, что его тяжелая кавалерия без труда опрокинет сельджуков, не обремененных защитным снаряжением. До соприкосновения двум наступающим армиям оставалось каких-то сто шагов, но как раз в этот момент, турецкая лава раскололась на две части. Рыцари вообразили, что сельджуки бегут, не в силах сдержать прямого удара, но их радость оказалось преждевременной. За первой лавой катилась вторая, вооруженная не копьями, а луками. Внезапно сельджуки остановились и осыпали крестоносцев градом стрел. Стрелы летели столь густо, что из-за них не видно было неба. Провансальцы придержали коней и прикрылись щитами. К сожалению, помогло это не всем. Падали не только люди, но и лошади. Сен-Жилль, расположившийся на холме с небольшим резервом, с ужасом наблюдал, как гибнут доблестные рыцари, не успевшие даже доскакать до врага. А в это время сельджуки из первой лавы, обошли стену крестоносцев с флангов и теперь разворачивали коней, дабы ударить провансальцам в тыл. Граф Раймунд со своими людьми мог в лучшем случае перехватить только часть сельджуков, пытавшихся зайти справа, а вот левый фланг крестоносцев оказался совершенно неприкрытым. Сен-Жилль уже собирался бросить туда пехоту, что было бы чистым безумием, но его остановил Гуго де Пейн.

– Это французы! – крикнул он графу, показывая рукой назад.