Око Соломона

Для Раймунда Тулузского победа в битве под Антиохией грозила обернуться горчайшим в жизни поражением. Сам Сен-Жилль в противоборстве с сельджуками Кербоги не участвовал. На совете вождей его заботам была поручена цитадель Антиохии, где засел Аги-Сиян со своими нукерами. Благородный Раймунд с задачей справился, ни один сельджук не вышел за стены, дабы помочь своим терпящим поражение соплеменникам. Однако заслуги провансальца померкли в сиянии славы нурмана. Боэмунд Тарентский в который уже раз явил себя незаурядным полководцем. А то, что к победе его вела реликвия, добытая стараниями графа Тулузского, никто даже не вспомнил. Копье Лонгина нес в руках капеллан Сен-Жилля Раймунд Анжильский. К слову, сильно пострадавший в этой беспримерной битве, но все же не выпустивший из рук святыню, хранившую на себе кровь распятого Христа. Тем не менее, по городу распространились злокозненные слухи, что святое копье, это всего лишь кусок ржавого железа, и что подброшен он был в яму либо шевалье де Сент-Омером, либо даже самим Сен-Жиллем. Благородный Раймунд счел ниже своего достоинства опровергать пустые наговоры, но на сердце у него появилась горечь, способная отравить всю дальнейшую жизнь благочестивого крестоносца. Единственный, пожалуй, приобретением последних дней для графа Тулузского стал почтенный Самвел, разорвавший отношения с Боэмундом Тарентским. Во дворец Аги-Сияна, который Сен-Жилль уже считал своим, армянина привел Монбар, к большому неудовольствию шевалье де Сент-Омера. Благородный Готфрид на дух не выносил почтенного Самвела и не находил нужным этого скрывать. Зато Раймунду гость неожиданно понравился. Трезвостью суждений прежде всего. Армянин считал, например, что претензии Боэмунда Тарентского на Антиохию далеко не бесспорны. Ну, хотя бы по той причине, что он едва не погубил крестоносцев в битве с сельджуками Кербоги. И если бы не помощь, оказанная армянскими и сирийскими христианами, то неизвестно, чем бы обернулась для франков эта беспримерное в истории противостояние. И уж если крестоносцы приняли помощь сирийцев и армян, то не худо было бы их спросить, что они думают о будущем своего края и какого человека видят во главе Сирии.

– А у местных знатных мужей есть на этот счет свое мнение? – полюбопытствовал благородный Раймунд.

– Безусловно, власть в Антиохии должен возглавить крестоносец, но было бы справедливым, если бы этот человек стал правителем с согласия басилевса Алексея Комнина.

О византийском императоре в лагере крестоносцев уже и думать забыли, и Раймунд был благодарен Самвелу за то, что тот столь вовремя напомнил баронам об императоре, коему они принесли вассальную клятву. В конце концов, Антиохия совсем еще недавно входила в состав Византийской империи и простая вежливость требовала, чтобы интересы Константинополя были учтены. Между прочим, этого же мнения придерживался и папский легат Адемар де Пюи, чья преждевременная смерть стала большим ударом для всех крестоносцев. Епископ был душой этого похода, к его мнению прислушивались все вожди. Это был человек, отличавшийся не только крепостью веры, но и воинской доблестью. Уже будучи тяжело больным, он все-таки принял участие в битве. И, судя по всему, это последнее предпринятое во славу Христа усилие стало роковым для епископа Адемара, и он пал жертвой не только болезни, но и собственного благородства. Граф Тулузский считал папского легата своим близким другом, и хотя в последнее время их отношения разладились, он все же искренне скорбел по поводу ухода в мир иной одного из самых блистательных прелатов современности.

– Я бы на твоем месте, благородный Раймунд не отдавал нурманам те башни Антиохии, которые сейчас находятся в руках провансальцев. Пока ты контролируешь ворота, власть Боэмунда Тарентского в городе будет чисто номинальной.

Совет был дельным, а потому Сен-Жилль кивнул в знак согласия. К сожалению, благородному Раймунду не удалось прибрать к рукам городскую цитадель. После поражения Кербоги, она была сдана Боэмунду вопреки воле Аги-Сияна. Сам атабек Антиохийский пытался бежать, но был убит собственными нукерами. Впрочем, дворец Аги-Сияна граф Тулузский никому ни отдавать, ни продавать не собирался, хотя к нему уже подкатывались посланцы Боэмунда с заманчивыми предложениями.

– Так ты считаешь, почтенный Самвел, что я должен обратиться с посланием к императору Алексею Комнину? – спросил задумчиво благородный Раймунд.

– А разве тебя не обязывает к этому долг вассала? – развел в ответ руками «армянин».