Око воды. Том 1

Лея смотрела на густую белую шапку, висевшую над мостом, и думала, что туман это даже лучше: никто не увидит, что она выбросила кулон. Всю дорогу она молилась, чтобы им не встретился никто из рыцарей, и уж точно она не собиралась ночевать на постоялом дворе, пока не избавится от этой опасной вещи. Единственное, что её смущало — это недавний сон. Там тоже были мост и туман. И успокаивало только то, что в том сне мост был айяаррский, каменный, в три арки, а здесь всего в одну и сделан каменщиками из Броха.

Рут долго бормотала какие-то свои зафаринские молитвы, на что Коннор покачал головой и вручил ей поводья лошади с поклажей со словами:

— А это чтобы руки были заняты и не тряслись от страха.

На что зафаринка фыркнула, положила другую руку на рукоять шемшира, и выпрямив спину, с застывшим лицом направила свою лошадь к мосту. Лея ехала последней, и когда оказалась в тумане, то чуть попридержала лошадь, чтобы отстать от своих спутников.

Наверное, она остановилась в самой середине моста. Приблизилась к перилам, расстегнула сумочку на поясе и достала кулон. Напоследок ей захотелось взглянуть на эту красивую вещь. Всю дорогу она боролась с желанием забрать кулон с собой в Рокну, изучить и понять, что за камень внутри этого серебряного веретена. Но страх был сильнее, и она развернула бархат.

Камень в кулоне ожил, засиял нежно-голубым светом, и на нём тонкой чертой явственно проступил вертикальный зрачок. Сразу же стало тихо, так тихо, словно вокруг был и не туман вовсе, а белый гусиный пух, который совсем не пропускает звуки. Лея протянула руку вперед — кончики пальцев исчезли в густом молоке. И она поняла, что совершенно не слышит шума реки. В этом месте Сура обычно ревела и рвалась между утесов в долину, как обезумевший зверь, и ее пенные языки временами подлетали до самых перил. Но сейчас было тихо, слишком тихо, как будто кто-то усмирил грозного зверя и остановил течение.

Лошадь под ней вдруг начала дрожать, прядать ушами и дергать удила, и в какое-то мгновенье показалось, что она сейчас сбросит свою всадницу и ринется куда-то в мутную глубину. Лея огляделась, туман сгущался быстро и моста под ногами уже не было видно, нельзя было понять, куда ехать, даже голова лошади стала не видна в этой мгле.

— Не бойся, все хорошо, Лаванда, — она чуть отпустила удила и погладила лошадь по шее, — не бойся, всё хорошо…

Она шептала эти слова, зная, что её голос успокоит животное, которое готово было броситься наугад, не разбирая дороги, а может быть, так она успокаивала сама себя, потому что ей вдруг стало по-настоящему страшно. Вспомнился сон и слова Рут об умерших и призраках, что бродят в этом тумане и сбрасывают в реку тех, кто стоит на мосту…

Лее показалось, что она сейчас задохнется. Туман стал плотным, вязким и как будто живым. Им, казалось, невозможно даже дышать, он был похож на пар, которым лечат больных красной лихорадкой, накрывая плотным пологом над бадьей и бросая горячие камни в настой из меда, трав и горного бальзама. Лея ощутила, как тело покрылось холодным потом, и рука непроизвольно стиснула кулон. Но он сиял всё ярче, и это сияние просачивалось сквозь пальцы, растекаясь в тумане и делая его светлее. А она смотрела на него в каком-то оцепенении. Ей нужно было просто наклониться к перилам и разжать ладонь, а она не могла даже пошевелиться.

Это странное наваждение разорвал цокот копыт, раздавшийся по мосту, и Лея подумала, что это Коннор вернулся за ней. Но вместо того, чтобы выбросить кулон в воду, она медленно, словно во сне, надела его на шею и спрятала под одеждой.

— Коннор? Это ты? — спросила она дрожащим голосом.

Но это был не её старый слуга.

— Кто здесь? Поберегись, а не то зашибу! — раздался громкий мужской голос.

— Осторожнее, милорд! Куда же мы несёмся! Можно и шею свернуть! — послышался другой голос, чуть тоньше.

Из тумана внезапно вынырнула лошадиная голова, а за ней и всадник целиком. Он приблизился так внезапно, что Лея, увидев его лицо, непроизвольно натянула поводья, чувствуя, как сердце сжимается от накатившего ужаса.

— Ройгард?! — воскликнула она сорвавшимся голосом.

Туман разом распался на сгустки. Они начали разлетаться в стороны, как гонимые ветром утиные перья, и шум реки стал нарастать плавным рокотом.

— Миледи! Осторожнее! — воскликнул мужчина на лошади, пытаясь удержать её от столкновения.

Но было уже поздно. Лея так резко дёрнула поводья, что Лаванда, попятившись к перилам, взвилась на дыбы и, сбросив всадницу прямо в бурлящие поток Суры, с диким ржанием умчалась прочь.

Последнее, что Лея запомнила, прежде чем вода ледяными иглами вонзилась ей в кожу, это удивлённо-испуганное лицо всадника. Лицо, которого она никак не смогла бы увидеть, будучи живой. Лицо Ройгарда Лардо.

И подумалось, что Рут была права насчёт призраков.

Глава 8. Девушка в реке