Око воды. Том 1

Леди Милгид потуже затянула пояс домашнего платья. Камин давно угас и по полу вовсю гуляли сквозняки.

— У меня глаза синие! А у ведьмы карие, я слышала, как ты зачитывала описание вслух, — ответила Лея упрямо. –

— Глаза! Нашла за что цепляться! Кто там смотрит ведьмам в глаза! Уж коли сам аладир прискакал на край света в Милгид, значит на эту ведьму облава по всему Предгорью, а то и по всей Коринтии! И поверь, ради такого дела могут и всех похожих девиц прихватить, чтобы уж наверняка. Бросят в темницу, да будут разбираться потом. А может, и не будут, сожгут на всякий случай. Говорю же, ты ещё дитя! Не видела, что бывает. Иди спать, не стой тут на сквозняках!

Леди Милгид развернулась, подхватила канделябр, и собралась уже было удалиться, но Лея забежала вперёд и преградила ей путь на лестницу.

— Я не дитя, матушка! И я уже давно не дитя. Я живу в Рокне. Одна! А это большой город, и в нём много разных людей. И учусь я прилежно, так что я вовсе не глупая. И глаза у меня есть! Не говори, что я ничего не видела. Я знаю, кто такие господа в белых плащах и, может, даже получше тебя, и знаю, что бывает за ложь им! И ты знаешь, — Лея понизила голос. — А раз ты, не побоявшись костра, соврала им в нашем доме, на то, значит, была очень важная причина. И касается она меня. Думаешь, я не знаю, какое у тебя бывает лицо, когда тебе страшно? И голос… Так что лучше расскажи мне правду, так ты убережёшь меня от опасности лучше, чем этой ложью.

Пламя свечей трепетало от сквозняка, и сквозь закрытые ставни было слышно, как на улице усиливается дождь. Лея смотрела в глаза матери и видела её колебания. С дочерью леди Милгид никогда не бывала откровенной и сейчас не собиралась, но в этот раз что-то изменилось. Она оглянулась, словно хотела удостовериться, что их никто не услышит, а потом покачала головой и произнесла жёстко:

— Всё горе от твоего ума, Лея, да простит меня Мирна-заступница! И от упрямства! А от него даже больше! Нет ничего хуже упрямой и умной женщины! — леди Милгид подбоченилась и добавила, понизив голос. — Вот ума бы тебе поменьше боги даровали, да побольше покорности — было бы куда лучше. Вот ты бы и послушалась меня, вышла замуж за барона из Броха, который к тебе сватался. Или за ирмелинского князя Ройгарда Лардо, да пребудет он теперь в светлых садах Миеле. Или за купца из Лисса, мало ли партий подходящих! К тебе вон каждый день с намёками гости наведывались. Была бы ныне замужней, уважаемой женщиной, а не горбилась над книгами у парифика Сирда! Никакие бы рыцари не страшны были.

Леди Милгид говорила так яростно и взмахнула канделябром так сильно, что горячий воск полился на пол и две капли попали Лее на руку. Лея никогда её такой не видела, и от неожиданности даже попятилась, шагнув на ступеньку выше.

— О чём ты, мама? — спросила она с удивлением. — С чего бы мне бояться рыцарей? И при чём здесь моё замужество? Не хочу я замуж барона из Броха! И за купца не хочу! А Ройгарда Лардо вообще медведь задрал, и была бы я уже вдовой! Я хочу учиться! Мне это нравится! И потом, ты сама же говорила, отец хотел, чтобы я училась. Он так тебе наказывал перед смертью и даже денег на это оставил. Разве нет? Так в чём ты меня упрекаешь?

Лея даже растерялась. Отец погиб в восстании Чистой крови, защищая короля. Он всегда хотел, чтобы его дочь была образованной, и мать раньше этому не противилась, да и замуж её не гнала. Конечно, с шестнадцати лет она постоянно устраивала ей всякие смотрины, но какая мать не желает выгодного брака для своей дочери? Так с чего вдруг она взялась попрекать её учёбой в университете?

— Вот и училась бы языкам! Танцам или игре на дзуне и клавесине! Да хоть поэмы сочинять! Всему, что пристало приличной женщине. Но уж никак не сидеть со студиозусами в фартуках и смешивать в склянках всякую грязь и мерзость! — леди Милгид снова махнула канделябром. — Но и то ладно, раз такова была воля твоего отца, я смирилась. Хочешь научиться превращать свинец в золото — что же, молодость на то и дана, чтобы делать глупости, — леди снова Милгид провела рукой по волосам, заправляя выбившийся локон, как обычно делала от безысходности, и на её лице вдруг появилось скорбное выражение. — Да только поверь, девочка моя, ты была бы счастливее, будь за твоей спиной сильный мужчина, его семья, имя и дом. Я бы знала, что ты под защитой. А будь у тебя дети, не думала бы ты о том, как смешивать терпкий аммиак с… чем там ты его смешиваешь. У меня сердце кровью обливается, когда от тебя нет писем. Ты там совсем одна…

— Мама! Не начинай старую песню! Я не одна! Со мной Рут и Коннор, они меня никому в обиду не дают. И парифик Сирд. И танцам я давно уже выучилась, чему там учиться! — она шагнула вниз, забрала у матери канделябр и потянула её за рукав к креслу. — Присядь. И расскажи мне, зачем ты соврала про то, что отец умер от лихорадки и мне велела притвориться блаженной? Почему скрыла моё настоящее имя? Ты же знаешь, я не болтливая.