Око волка

Джон, сидел в машине и курил. Эд посадил парня на заднее сиденье, а сам сел на переднее. Совсем рассвело, появились первые прохожие, редкие машины. Эд ощупал шишку на лбу, потом посмотрел на задумчивого Джона и повернулся к дикарю.

– Ты как там?

– Хорошо, – ответил тот. Странно, у него даже голос изменился, стал ровнее. – Голова чистая, как хрусталь. Только наручники давят.

– Они из серебра. Для диких волков серебро невыносимо, потому и давят.

– Так я дикий волк, – его губы тронула легкая улыбка. – Хорошо, что есть хоть кто-то знающий.

– Ты и сам неплохо разобрался, – проворчал Джон. – Мы нашли твои записки.

– Да толку с них, – вздохнул дикарь. – Читал, выписывал, столько денег выкинул, а ни в одной книге не писали, как это на самом деле. Я был словно во сне… Кошмар.

– А зачем вообще в это влез? – спросил Эд.

– Вы сами сказали – хотел бессмертия. Когда-то давно попалась мне в руки книга, старая, рукописная…

– Эта? – достал Эд книгу. Джон покосился на нее, но ничего не сказал.

– Да. Из нее и вычитал всякое. Заинтересовался, начал искать еще. А потом как помешался. Читал и читал, и выписывал. В какой-то момент начал думать о бессмертии. Прямо бредить. Дальше… сам себя проклял… – Парень совсем поник. – Затем как в тумане. Ужасы снились, гадость всякая.

– И что снилось?

– Будто я в лесу бегаю, и сыро как-то, жарко. И звуков всяких полно. Я нападал на людей… и вот словно в другом лесу, и напали уже на меня, но я сбежал… – Он замолчал.

– Что потом?

– Потом совсем какой-то бред. После того, как на меня напали, Луна будто пропала, а на ее месте – огромный такой глаз, желтый. И на меня смотрит. Вой услышал, будто этот глаз зовет охотиться. А дальше добрался до дома, несколько дней жил так, покупал мясо на рынке. И вот вы пришли.

Эд отвернулся и впал в задумчивость. Остаток пути ехали молча.

Четверо мужчин сидели в полутемной келье, устроившись кому как удобно. Изредка кто-то из них молча разливал водку по рюмкам. Пили не чокаясь. Все четверо погрузились в свои мысли, анализируя, планируя, представляя. Часто поминаемая при Эде русская водка оказалась далеко не таким губительным и ужасным пойлом, каким он ее себе представлял. Мягкая, чистая, словно родниковая вода прошлась по пищеводу и ударила в голову приятным хмельцом. После второй, Царев протянул волку соленой огурчик и подмигнул. Не сказать, чтобы Эд не мог дотянуться до стола с закуской, но примирительный жест его порадовал.

Эдвард уставился на карту России, что висела прямо над креслами, где развалились Царев и Джон, и думал, как будет везти дикаря в Штаты. Потом он вернется к себе в Мэн и будет пить без продыху неделю, и не эту отличную водку, а какой-нибудь паршивый джин в местном баре. Он думал, как его затаскают на допросы, прогонят на детекторе лжи, как колдуны-солиманты начнут навивать сны, ломать сознание, чтобы он сказал правду. Почему вернулся Джон? Почему дикарь жив? Что произошло в Саратове? С кем виделся Эд? Что ему стало известно в России? Расспрашивать будут долго и с пристрастием. Но он справится, расскажет им много интересных историй и ни капли правды. В их плане с самого начала затесалось много «если». Если это окажется волк, если его найдут, если Джон сорвется, если волк не выживет – подобный план должен был исполнять или очень ловкий агент, или очень удачливый. Видимо, Эд оказался достаточно ловок, чтобы сдержать полоумный гнев Джона до поры, и будь он больше привязан к Управлению, то не было бы всех «если». Старый волк опасен для них. Он опасен из-за своего возраста, своей силы, опыта. Своеволия. Насколько бы хорош ни был детектив, если он срывается с поводка, то становится огромной проблемой для Управления. А поводок Джона трещал на последних ниточках.

– Увезете этого олуха к себе? – голос Царева словно выстрелил в тишине.

– Вам он здесь без надобности, – ответил Джон устало. Он словно провалился в глубокое кресло.

Царев только вздохнул.

– И все? Никаких возражений? – прищурился на него Дураков.

– Да делайте, что хотите. Мне теперь по боку.

– У нас лучше устроены суды над таким как он, – пробормотал Джон. – И резервации имеются. У вас тут нет условий…

– Да брось, не в этом дело, – оборвал его Дураков и разлил водку. – У нас этот волк не выживет. Забьют в камере, пока будем решать, что с ним делать. Волков здесь вывели лет пятьсот назад, не меньше. Он здесь никому не нужен, и вы это знаете.

Эд принял от Дуракова рюмку, понюхал. Резкий водочный запах приятно общипал ноздри. Порой все же удается побыть человеком, хоть на чуть-чуть забыв о крутом нраве того, кто сидит впотьмах сознания. Он залпом осушил рюмку, чуть сморщился и потянул дрогнувшую руку за тостом с черной икрой.

– Наши медведи так этим кичатся, – сказал Царев, подхватив на вилку кусочек соленой селедки. – Что повыгоняли волчьи стаи от Днепра до Урала. – Он с удовольствием положил селедку в рот. – Но стоит напомнить им о волках сибирских, как их суровые клыкастые морды делаются ну прямо угнетенными. Отчасти потому и хочу перевода за Урал. Как я слышал, в Красноярском Отделении служат белые волки.