Око вселенной

— Дорогая, — князь повернул голову к княгине, вышедшей на крыльцо, и Саркел опустился на оба колена, — Саркел уверяет нас, что мы без пяти минут пленники печенегов, а наши добрые нахапетовцы, — он обвел рукой подошедших к крыльцу мужчин села, — ни на что не годные воины.

— Дорогой, — улыбнулась княгиня, — наш Саркел хотя и славянин, но тоже печенег.

…Глубоко в душе Саркел считал князя колдуном, пришедшим из белого края чуди заволоческой. Только там, за Белоозером, водились люди-мороки, колдуны-мухоморники, заволакивающие глаза чужими снами и заводящие в круговые дороги и топи непролазные дружины киевские. Сам Саркел был из племени северян, служил в дружине Святослава сначала стрельником, затем и уходящим в степь путником, ибо умел понимать дыхание коня и зверя дикого, мог слушать шепот трав и сливаться с ними, становясь невидимым. Его не кусали змеи, самые непроходимые топи он проходил, не замочив ног. Но шесть месяцев назад травы не укрыли его, и Саркелу пришлось познать аркан пленника всего лишь в одном дне ходьбы от киевского форпоста в Белой Веже. Тяжела доля пленного воина-разведчика. Печенеги не глумились над ним и ни о чем не спрашивали, и так было ясно, что он лазутчик. Ему скрутили руки, набросили аркан на шею, и отряд легкой иноходью поскакал в степь. Именно в этот момент Саркел понял, что это хазары, по какой-то причине маскирующиеся под печенегов. Лишь хазарские кони могли так плавно идти грациозной иноходью, не сбиваясь с шага сутками. Саркел, конечно, бежал за ними, не падал, но понимал, что, если они не остановятся для привала в ближайшие несколько часов, он упадет и погибнет. Судя по направлению, они двигались в сторону Меотийского болота, гораздо левее Корчевских застав. А на закате, когда огромное, напоминающее золотой дискообразный всполох солнце уходило за горизонт и Саркел уже два раза запнулся, хотя и устоял на ногах, ему пришлось увидеть бегущую по степи женщину с распущенными волосами и поднятыми вверх руками. Женщина смеялась и время от времени высоко подпрыгивала, переворачиваясь в воздухе. «Травяника», — захолодел от ужаса Саркел. — Вот, значит, какой печальный конец уготовлен мне. За что, Сварог?. Нет ничего ужаснее для воина в степи, чем встреча с высасывающей кровь степной ведьмой «травяникой». Старые дружинники говорили Саркелу, что этой кровью ведьма поддерживает каменную жизнь степных идолов, и обескровленный степняк тоже становится идолом…

Саркел не удивился легкости, с которой «травяника» догнала всадников и оборвала кожаный аркан почти у самой его шеи. Его удивило лишь то, что хазары, невесть зачем прикинувшиеся печенегами, даже не замешкались, не выказали растерянности и страха, увидев кошмар каждого кочевника, дикую степную ведьму, а как продолжали кони свой бег изящной иноходью, так и бежали все далее и далее, унося странных поработителей в сторону уходящего за горизонт солнца. Лишь последний всадник, на ходу сматывая оборванный аркан, неожиданно для Саркела громко и равнодушно расхохотался. Но скачущий впереди него всадник оглянулся и ожег смеющегося плетью так, что у того через все лицо образовался багрово-кровоточащий рубец.

— Ты кто? — участливо спросила «ведьма». — Я тебя спасла, и ты теперь под моей защитой.

— Да, — кивнул головой Саркел, — теперь я твой брат.

Воинский закон Руси обязывал Саркела назвать спасшего его кровным братом или сестрой и посланцем Сварога. Но не ведьму же! Ведьма, к великому смущению Саркела, была необычайно красива. Такую тонкую и хмельную красоту он видел лишь издалека, когда царские хазары привозили своих дочерей в Киев и выдавали замуж за князей, знать и титулованных дружинников. Сам Святослав был женат на хазарской принцессе и не чаял в ней души, Ярополк и Олег были хазарской крови и впитали вместе с молоком матери иудаизма тайное моление. Лишь младший сын Святослава, Владимир, будущий гонитель ведической веры, был от ключницы, Ольгиной рабыни Малуши, сестры дружинника Добрыни… Немного успокоившись, Саркел увидел на шее ведьмы точно такой же золотой крестик, как у купцов из Византии, которых приводили в Киев через Шерукань и Переяславль тмутараканские дружины. Точно такие же золотые амулеты носили в знатных домах Киева и даже в княжеских палатах, с благословения старой княгини. Саркел окончательно успокоился и признал странную спасительницу своей сестрой и повелительницей…

Таким образом Саркел попал в Нахапетово и стал начальником стражи княжеского дома. Князя он уважал и боялся, княгиню любил и тоже боялся, княжеского сына боготворил и не боялся, он ему поклонялся и не задумываясь отдал бы жизнь за него. Одним словом, Саркел был слугой, дядькой, учителем, братом и сторожевым «волкодавом» для княжеского сына. Самих нахапетовцев он не любил, ничего тупее и ленивее не видел в своей жизни. Если бы не долг чести, он бы покинул Нахапетово из одного презрения к раболепию подданных князя.