Око Золтара

– Все остались в выигрыше, – сказал он устало. – Я подгадал момент, и принцесса спасена. Да?

– Да.

– И Ллангеригская Железнодорожная Война окончена?

– Да.

Он поднял на меня глаза и улыбнулся. Целая миля железной дороги всего за десять минут – жутко тяжелое заклинание. Если глаза меня не обманывали, Перкинс выглядел лет на пятьдесят… минимум. Его волосы тронула седина, кожа вокруг губ и глаз покрылась сеточкой морщин. Маленькая родинка у него на щеке стала выступать. На носу появились очки.

– Я думал, это заберет у меня лет шесть, – сказал он с усмешкой, – но получилось больше двадцати. Как видишь, я уже не тот, что раньше.

– Не смешно, – отрезала я. – Держись за мою руку.

Я притянула его к себе, и вместе мы поковыляли к воротам по опустевшему городу. Как грибы после дождя повыскакивали вывески «Продается», а горожане уже грузили свои пожитки в телеги и покидали город, потерявший свой смысл с прибытием железной дороги. Мы шли мимо ряда лавок, как вдруг я остановилась у магазина подержанной мебели и вылупилась на его витрину. Я подошла ближе. Этого я никак не ожидала.

– Ты только полюбуйся, – сказал Перкинс, проследив за моим взглядом, и улыбнулся. – Он сгорит со стыда.

В витрине антикварного магазина в окружении предметов мебели и всякой дребедени вроде лосиной головы стоял большой резиновый дракон с безупречной чешуей, разинутой пастью и внушительным рядом клыков, отчетливо торчащих из его резиновых челюстей.

– Могу хоть сейчас превратить его обратно, – предложил Перкинс. – На это уйдет лет десять, не больше.

– Даже не думай. Никакого тебе больше колдовства, пока не вернемся домой в «Казам». Ты посиди пока, отдохни, а я пойду, спрошу, что к чему.

Я вошла, над моей головой звякнул колокольчик, и через несколько секунд ко мне навстречу вышла женщина средних лет и посмотрела на меня из-под очечков в форме полумесяца. Женщина производила впечатление человека, который сам с тобой юлить не станет и не потерпит того же в ответ.

– Меня интересует резиновый дракон, – сказала я, поглаживая резиновую чешую кончиком пальца. В настоящем виде чешуйки на ощупь были бы плотными и жесткими, а сейчас казались мягкими и податливыми, как зефир. – Он продается?

– Все продается, – сказала женщина. – Что вы можете предложить?

Я выпотрошила содержимое карманов на прилавок. Немногим больше восьмисот плутников. Женщина поглядела на деньги и насмешливо фыркнула.

– Тут одной резины на полторы тысячи. Дадите мне две – и договоримся.

– У меня нет двух тысяч. Восемьсот плюс долговая расписка на остальное.

– Я не продаю в долг.

– Но у меня больше ничего нет.

– Значит, не судьба тебе сегодня купить резинового дракона. А так как Ллангериг скоро будет брошен, завтра его продадут на вторсырье и переработают в велосипедные шины и ластики для карандашей.

Какой плачевный конец для такого величественного создания. Мне пришла в голову мысль. Плохая мысль. Возможно, худшая мысль, когда-либо приходившая мне в голову. Но мне нужно было выкупить резинового Колина, пока никто не догадался, кто и что он на самом деле такое.

– Давайте меняться, – предложила я. – Резинового дракона на… на меня.

Я достала из кармана свидетельство кабальной зависимости. Мне оставалось оттрубить в «Казаме» еще два года, и после этого я могла идти на все четыре стороны – или продать себя еще на год-другой, если мне заблагорассудится.

– Дарю вам один свой год. Я работящая и схватываю на лету. Это должно с лихвой покрыть две тысячи.

Продавщица изучила мои сиротские документы и смерила меня подозрительным взглядом.

– Я одного не понимаю, – сказала она. – Ни один здравомыслящий человек не станет разменивать год своей жизни на резинового дракона, разве только…

Она осеклась, и ее лицо вытянулось от внезапной догадки. И вот так запросто она узнала наш секрет. Любой дракон, в любом состоянии, превращенный во что угодно, будет стоить тысячи сиротских лет. Тайное стало явным, и я не знала, что предпринять. Я могла попытаться выкрасть резинового Колина, но не знала, как далеко мне удастся убежать с громадиной, которую еле-еле могла поднять. К тому же в Ллангериге закон позволял держать оружие под прилавком и не то что позволял, а поощрял его использование на воришках. Мы молча не сводили друг с друга глаз.

Я забрала с прилавка свои кабальные бумаги, а деньги и долговую расписку на тысячу двести плутников подвинула к ней ближе. Торговаться дальше я не собиралась. Теперь все будет так, как скажу я.

– Это за дракона. Возьмите деньги или останетесь ни с чем, а мы все равно заберем его.

– И как же вы собираетесь это сделать? – спросила она, и ее рука нырнула под прилавок.

– За дверью меня ждет колдун, который может превратить его в настоящего, огнедышащего и очень злого дракона на раз-два, – сказала я. – Я лично знакома с Колином, и поверьте мне на слово, он будет не рад, что его превратили в резину. Берите деньги. Это лучшее, на что вы можете рассчитывать.

– Не смейте мне угрожать, – ответила женщина с вызовом. – Закон на моей стороне.

Я наклонилась к ней и понизила голос: