Око Золтара

Здесь действительно были останки сотен левиафанов, их кости легли в основу этого жилища первобытной красоты. Несмотря на костяной каркас, в этой хаотичной конструкции были изящность и определенный утилитарный шарм. Среди костей были и сокровища воздушных пиратов – фрагменты похищенного самолета, обустроенные, чтобы придать пиратскому логову домашнюю обстановку. Крылья стали крышами, панели алюминиевого фюзеляжа – тротуарами, двигатели – генераторами и брашпилями. Могло показаться, что мы стоим на палубе и готовимся обуздать облако-левиафана, надеть на него огромную упряжь и водрузить на спину животному эту плетеную небесную гондолу, вооружившись вертлюжными гарпунами, анкерами и кортиками.

Но несмотря на видимость полной готовности, место было давно заброшено. Все здесь было старым, потертым и побитым ветрами. Голое заветренное железо проржавело, кожаные ремни, державшие левиафановы кости вместе, начинали подгнивать. А еще тут были трупы – даже фрагменты трупов. Ближайший к нам пират погиб в бою, и его рука все еще сжимала кортик, впившийся в перила борта, и, хотя от остального его тела остался почти голый скелет, не рассыпавшийся на части только благодаря иссохшим хрящам, его рука, часть груди и голова застыли в том же состоянии, что и на момент его смерти, только в виде тускло-серого металла.

Я постучала по металлу и в беспокойстве вгляделась в это выражение мрачной одержимости, навечно застывшее на лице мертвого пирата, попробовала металл ногтем на прочность. Сомнений быть не могло – пират был частично превращен в свинец.

– Око Золтара, – выдохнула я. – Оно здесь или было здесь.

Я посмотрела на другие тела, и да, все они были, кто целиком, кто кусками, превращены в свинец. Как будто здесь произошла битва – и пираты проиграли.

– Как появилось это место? – спросила я, пока мы шли мимо очереди пиратских трупов к большому залу по тротуару, прогибающемуся у нас под ногами.

– Кембрийские левиафаны жили на Кадер Идрисе испокон веков, – рассказал Габби. – Здесь они вылуплялись, размножались, коротали ночи – и сюда в конечном итоге возвращались умирать. После смерти левиафаны парят в воздухе, пока их плоть не сгниет, а кости поднимаются на двадцать тысяч футов вверх над вершиной горы и формируют массу, которая становится потом гнездом, где левиафаны будут откладывать новые яйца, замыкая жизненный цикл. По преданию, первый в мире небесный пират укротил левиафана и разбил лагерь в бывшем левиафановом гнезде.

– Мы не на двадцати тысячах футов, – сказала я, примечая на пути очередного пирата, обращенного в свинец ниже пояса.

– Верно. Там к тому же слишком холодно для жизни. Мы считаем, что весь этот самолетный металлолом – двигатели, шасси и прочее – преимущественно здесь для балласта, чтобы гнездо нависало прямо над макушкой горы. Одним из первых пиратских деяний стало похищение колдуна, и тот сделал так, чтобы гнездо – превратившееся в то, что ты видишь перед собой, – оставалось вечно спрятанным в облаках.

– И поэтому вершину горы никогда не видно.

– Именно. Шли годы, пиратское дело переходило от капитана к капитану, но всегда оставалось довольно мелким промыслом. Пока бразды правления не приняла Небесная Пиратка Банти Вольфф. Ее не смущали налеты на крупнейшие воздушные суда буквально на лету. Она готова была атаковать все, что летало, если это сулило барыш.

– Значит, крушение облачного города Нимбус-3 и пропажа «Тираника» все-таки ее рук дело?

– Несомненно. Просто она никогда не оставляла свидетелей.

– Да она чудовище.

Мы подошли к большому залу, переступили через очередного полусвинцового пирата, зажавшего в руке мушкет, и распахнули двойные двери, которые, похоже, тоже выкорчевали из самолета. Зал представлял собой цельную грудную клетку левиафана, покрытую лоскутным полотном из авиационной ткани – с регистрационными номерами и названиями чуть ли не всех известных мне авиалиний. Здесь пираты проводили свои встречи, обедали, распивали грог и пели частушки – или что там поют пираты.

– Три из четырех пропавших самолетов можно смело приписывать Пиратке Вольфф, – сказал Габби, пока мы шагали по скрипучим половицам. В некоторых местах половиц недоставало, и под ногами были видны клубящиеся облака. – Она прекрасно справлялась с работой. Головорезка, конечно, о чем речь. В пиратах нет ничего романтичного. Они обычные преступники, и точка.

– Ты не слышал о штуке под названием Око Золтара? – спросила я, так как Габби, похоже, слышал о многом.

– Нет. Но, полагаю, это имеет какое-то отношение к колдуну Золтару?

– Розовый рубин размером с гусиное яйцо, – сказала я, – в недрах которого плясало пламя. Его можно использовать в качестве проводника и накопителя магической энергии. И он бывает опасен. Оказавшись в неправильных руках, он…

– Превращает человека в свинец по частям? – предположил Габби, когда мы миновали еще одного пирата, встретившего ту же смерть, что и остальные.