Околдованная

– А платье, мадам! Великолепно! – вторила Оран, снимая с нее многочисленные юбки.

Отем нетерпеливо выступила из груды тканей.

– Осторожнее, – предупредила она. – Помните, его носили четыре невесты в нашей семье, и ему уже почти сто лет.

– В жизни не думала, что платье может храниться так долго, – покачала головой Лили, поднося госпоже тазик с душистой водой и маленькое льняное полотенце.

Оран вопросительно склонила голову.

– Чулки и туфли, мадам?

– Особенно чулки и туфли, – засмеялась Отем. Возможно, в один прекрасный день она позабавит Габриела, продефилировав по комнате в столь нескромном наряде, но, разумеется, не сегодня. Кроме того, она далеко не была уверена в том, что король не расписал своим клевретам все тонкости их любовных игр. Не стоит лишний раз напоминать жениху о ее постыдном прошлом, если он, не дай бог, прослышал о трюке с чулками и подвязками.

Она вытянула ноги, чтобы Оран легче было снять туфли и чулки, потом почистила зубы и прополоскала рот мятной водой.

Лили принесла ей шелковый пеньюар. Отем стянула сорочку, отдала Оран и накинула пеньюар.

– Что еще угодно, миледи? – спросила Лили, пока Оран подкладывала поленья в огонь.

– Можете идти, девушки. На сегодня вы свободны, – разрешила Отем. – Спокойной ночи.

– Вы уверены, миледи? – настаивала Лили, памятуя о том, что до вечера еще далеко.

– Я даю вам выходной. Велите Бекету на закате подать холодный ужин в спальню герцога.

– Да, миледи! – хором воскликнули девушки и поспешили прочь.

Отем оглядела спальню. Она всегда жила здесь во время приездов в Королевский Молверн. Когда-то ее делили сестры, а до них занимали мать и бабка. Отем нравился розовый бархатный полог над широкой дубовой кроватью и такие же шторы, свинцовые переплеты окон, выходивших на зеленый парк и холмы, тянувшиеся до горизонта. Комната была ее убежищем, и теперь Отем проведет в ней брачную ночь. Покажется ли спальня наутро такой же? Или разительно изменится?

Но тут смежная дверь в стене отворилась, и в комнату вошел герцог.

– Доброй ночи, Данвуд! – крикнул он лакею, закрывая за собой дверь.

Он уже успел переодеться в шелковый халат. Отем молча смотрела на него, нервно кусая губы, не зная, что сказать. Если не считать одного-единственного поцелуя и мимолетных ласк, между ними ничего не было. Никакой близости. Похоже, для этого никак не представлялось возможности, а потом он исчез на две недели!

– Это просто нелепо, Габриел! – воскликнула она наконец. – Мы оба не девственники и все же сконфужены, словно для нас обоих это впервые!

Габриел подошел ближе и, распахнув ее пеньюар, осторожно стянул с плеч.

– Думаю, можно начать именно с этого, – объявил он, отступая и задумчиво оглядывая ее. – Да, ты прекрасна. Ясно, почему и Людовик, и Карл желали тебя, – вздохнул он. – Неотразима.

– Никогда не смей упоминать этих имен в нашей спальне! – рассердилась она. – Вспомни, как ты клялся забыть мое прошлое! Я просто не вынесу постоянных намеков!

– Прости меня, – виновато пробормотал он, – но это так трудно. Я помню свое обещание и стараюсь как могу.

– Как мы можем любить друг друга, – заплакала Отем, – когда я чувствую, как ты боишься, что я все время сравниваю и сравнение не в твою пользу? Пойми же, я ненавидела ночи, проведенные со своими царственными любовниками! Ненавидела! И хотела, чтобы меня снова любили ради меня самой, а не из-за того, что я красива или искусна в постели! Неужели, кроме красоты, тебя ничто во мне не привлекает?

Она боялась, что нос и глаза покраснеют от рыданий, но всхлипывала все громче, не в силах остановиться.

Габриел пораженно уставился на нее. До сих пор он не подозревал, как она беззащитна, как уязвима. Отем всегда казалась такой сильной!

– Прости меня, милая, – прошептал он, прижав ее к груди. – Я не обидел бы тебя за все сокровища мира! Прости своего глупого ревнивого мужа. Я не стою тебя!

Он принялся целовать ее до тех пор, пока она с тихим вздохом не припала к нему. Поняв, что она немного успокоилась, Габриел негромко попросил:

– Ты снимешь с меня халат?

– Ты этого хочешь? Я боюсь показаться чересчур развязной, – шмыгнула она носом.

Ловкие пальчики развязали пояс, и Отем нежно провела руками по его груди. Все же странно… Она не девственница, и Габриел это знает. Она опытная женщина и не станет притворяться другой… Если она примется за дело, он вскоре начнет мурлыкать, как довольный лев, под ее уверенными прикосновениями. В конце концов, еще до любовников у нее был муж. Кто поклянется, будто это не Себастьян научил ее всему, что она умеет в постели?

Сбросив с него халат, Отем принялась целовать его грудь и торс.

Габриел застонал.

– Не останавливайся, – велел он. – Я строго запрещаю тебе останавливаться, моя колдунья.

Но Отем подняла голову.

– Простите, милорд, но я ужасно замерзла и хочу лечь, – твердо объявила она, беря его за руку и подводя к кровати.

– Согласен, мадам, – кивнул он. – В постель.

– Я никогда не ложилась так рано, разве что когда болела, – призналась Отем, укутываясь в одеяло.

– Я тоже, – отозвался он, ложась рядом и наклоняясь над ней.