Околдованная

Себастьян д’Олерон, к своему невероятному раздражению, все еще оставался холостым. Герцогиню Гленкирк вместе с дочерью призвала в Париж английская королева-мать в изгнании, Генриетта Мария. Ей хотелось, чтобы на официальной церемонии возведения короля на трон присутствовали ее подданные. Тринадцать лет королю исполнилось пятого сентября. Объявление о совершеннолетии Людовика должно было последовать седьмого сентября. К этому дню в столице собрались дворяне всего государства. Ожидались пышные празднества, ибо Анна Австрийская ждала этой минуты восемь долгих лет, с тех пор как Людовик унаследовал отцовский трон. Она победила тех, кто пытался отнять у нее сына, чтобы править от его имени. И теперь королева торжествовала. Печалило ее только отсутствие Джулио Мазарини, верного сподвижника и помощника.

Маркиз д’Орвиль, как и многие его соседи, не мог покинуть виноградники в пору сбора урожая.

Все гостиницы и постоялые дворы были переполнены, но Жасмин с дочерью и тетушкам повезло: семья де Севиль имела небольшой особняк на левом берегу Сены, на улице Преподобной сестры Селестины. У них даже не было времени известить о своем приезде, так что старая консьержка мадам Альма совершенно растерялась, когда во двор въехал тяжелый дорожный экипаж. Всплескивая руками, она поспешила навстречу.

– Мадам Сен-Омер! Мадам де Бельфор! Почему вы меня не предупредили? Вся мебель в чехлах! Ни крошки еды! Плохо я встречаю вас в Париже!

– Слуги, которых мы привезли, снимут чехлы и принесут продукты с рынка, – успокоила мадам де Бельфор, обнимая старушку. – Как приятно снова видеть тебя! Это наша кузина из Англии, герцогиня Гленкирк, и ее дочь, будущая маркиза д’Орвиль. Мы все приехали на церемонию. Ах, как все это волнующе!

– Прошу простить за дерзость, мадам, но для таких, как я, между одним королем и другим разница невелика.

Вынув из кармана передника большой железный ключ, служанка отворила дверь.

– Добро пожаловать!

Отем, ступив в полутемную переднюю, сморщила нос и чихнула.

– Здесь ужасно пыльно!

– Нужно открыть окна, – решила старушка и принялась раздвигать шторы.

Вбежали служанки, ехавшие в отдельной карете, и стали снимать чехлы с мебели. Скоро чихали уже все, ничего не видя сквозь клубы пыли. Женщины смеясь выскочили в переднюю и принялись отряхивать юбки.

– Господи, сколько же лет прошло с тех пор, как здесь кто-то жил? – полюбопытствовала Отем.

– Не менее десяти, мадемуазель, – ответила консьержка. – Не пойму, зачем де Севили содержат этот дом, если так редко бывают в Париже?

– Но сегодня мы приехали на торжества, и где бы приклонили головы, если бы не этот дом? – с улыбкой возразила мадам де Бельфор. – Конечно, не будь вас, пришлось бы придумать что-то другое.

– Я здесь и немедленно отправлю служанок на рынок, иначе вы останетесь без ужина. Ой! – При появлении Фергюса и Рыжего Хью старушка подскочила от страха. – Кто эти чудовища? – пролепетала она.

– Мои слуги, и они кротки как овечки, – заверила Жасмин.

Мадам Альма оглядела шотландцев и покачала головой.

– Пусть идут со мной на рынок. Ах, сколько лет прошло с тех пор, как меня видели в обществе мужчин! Представляю, как кумушки начнут судачить, – хихикнула она.

– И куда только смотрят эти парижане! Не обращать внимания на такую женщину, как мадам Альма! – притворно возмутился Рыжий Хью, целуя ее в морщинистую щеку. – Я пойду за вами на край земли, особенно если вы умеете готовить.

– Умею, – подмигнув, кивнула старушка. – За мной, храбрецы! Нужно раздобыть хлеба и сыра.

Веселая компания под общий хохот покинула дом. Когда же они вернулись со свежим хлебом, сырами, жирным ощипанным каплуном, фруктами и другими припасами, распряженные лошади стояли в стойлах, багаж был разгружен и из труб вился дым. Словом, все прекрасно устроилось.

Утром женщины оделись в лучшие платья: Жасмин – в темно-синее, Отем – в розовое, мадам де Бельфор – в серебристо-серое, а мадам Сен-Омер – в темно-красное. Все отправились в Пале-Рояль засвидетельствовать свое почтение королеве Генриетте Марии. Именно она послала приглашения на церемонию.

– Откуда она узнала, что мы во Франции? – удивилась Отем.

– Я каждый месяц посылаю королеве кошель с деньгами, – ответила Жасмин. – Она ужасно бедна, хотя приходится королю теткой. И он, и его мать не слишком щедры. Вряд ли они намеренно лишают ее средств к существованию, но королева привыкла жить по-королевски и не умеет экономить. Поэтому и наделала долгов. Вот почему я каждый месяц посылаю ей вспомоществование, не слишком большое, чтобы не конфузить ее. Так, подношение в знак моей верности. Вспомни, Отем, при других обстоятельствах эта женщина была бы моей невесткой. Кроме того, ей нужно воспитывать детей. Герцогу Глостеру всего одиннадцать, а принцессе Генриетте Анне – шесть. Бедняжка потеряла мужа и принцессу Элизабет. Печальная участь!