Околдованная

— Мама! Мама! — кричали девочки.

— Папа приехал! — вторили Фредерик и Уильям.

В зале появилась стройная девушка, и Джонни Саутвуд с нескрываемым восхищением воззрился на прелестное видение.

— Папа! — воскликнула леди Сабрина Стюарт, обнимая отца. — До-обро пожаловать да-а… домой, папа, — сказала она медленно, тщательно выговаривая слова, чем заслужила одобрительный кивок бабушки. — Я рада, что ты наконец вернулся. Мы скучали по тебе, верно, парни?

— Дети, — велела Жасмин, — позже у вас еще будет время поговорить с отцом. — А пока уведите малышей. Нам нужно кое-что обсудить. — И, улыбнувшись маленьким француженкам, мягко добавила:

— Мама скоро к вам придет, дети мои.

Идите с кузенами и подождите, пока вас не позовут. Сабрина, отведи их на кухню, у повара наверняка найдется что-нибудь вкусненькое.

Сабрина взяла девочек за руки и повела к двери. Мальчики тут же исчезли. По всему было видно, что Мадди и Марго больше не боятся своей двоюродной сестры.

— Кто она?

— По-моему, важнее узнать, кто вы. Неужели никогда раньше не видели хорошенькой девушки? Что вы так на нее глазеете? И почему ваше лицо чертовски мне знакомо? — засыпала вопросами молодого графа Жасмин.

— Я Джон Саутвуд, граф Линмут, — пробормотал Джонни, вспомнив наконец о приличиях, и галантно кланяясь Жасмин.

— Господи, сэр, да вы просто живой портрет моего дядюшки Робина!

— Он был моим прадедом, мадам, — пояснил Джонни.

Жасмин тяжело опустилась в кресло.

— Какая же я все-таки старая! — прошептала она. — Мой дядя умер за год до казни короля. А что сталось с его сыном и внуком?

— Дед погиб при Нейзби, мой отец и старший брат — в Вустере. Мне было тогда семнадцать. Мать заперла меня в Линмуте от греха подальше и держала там до самой Реставрации.

— Мудрая женщина, ничего не скажешь. А бабушка? Ваш отец, кажется, женился на одной из дочерей моего дяди Патрика?

— Бабушка Пенелопа и мама делят вдовий дом в Линмуте и молят Бога о моей скорейшей женитьбе, — усмехнулся Джонни.

— И кажется, вы впервые задумались о том же именно сегодня, — заметила Жасмин. — Моя внучка прелестна, не так ли? Как умно с твоей стороны, Чарли, привезти в дом молодого графа! Я уже сумела отучить ее от дикарских замашек. Она на диво быстро все усваивает.

Теперь взор Жасмин обратился на второго джентльмена.

Он показался ей очень красивым и странным образом напоминал второго мужа, Роуэна Линдли. Скорее всего светло-русыми волосами.

— Мама, позволь представить Габриела Бейнбриджа, герцога Гарвуда, — официальным тоном объявил Чарли. — Король желает, чтобы он женился на Отем.

— Почему? Потому, что он испек каравай в ее печи? — отрезала Жасмин.

— Не он, а король, мама, — с милой улыбкой пояснила Отем.

Жасмин схватилась за сердце.

— Что?! — прошептала она.

— Интересно, мадам Скай тоже вела себя так, когда принц Генри наградил тебя ребеночком? — резко бросила Отем. — Весьма любопытно, что история повторяется, не находишь?

Жасмин потеряла дар речи. Такого цинизма она не ожидала. Но на память пришло, как была добра и нежна бабушка, узнав, что Жасмин ожидает незаконного ребенка.

— Ты любишь короля? — осведомилась она.

— Нет, — коротко ответила дочь.

— В таком случае как же ты можешь хотеть его ребенка? — удивилась Жасмин.

Отем открыла матери причины, побудившие ее сделать такой шаг.

Пораженная столь откровенной расчетливостью, Жасмин покачала головой.

— Раньше ты не была так бессердечна, — тихо вымолвила она. — Я любила Генриха Стюарта. И наш сын стал для меня радостью и благословением, тем более что отец Чарли умер через два месяца после его рождения. Но твое поведение непростительно, Отем. Ты невыносимо корыстна, а этого я не понимаю. Как можно любить ребенка, зачатого в равнодушии?

— Но люблю же я Марго, хотя не питала никаких чувств к ее отцу, — возразила Отем.

— Марго — другое дело!

— Почему? Потому, что я стала жертвой короля Людовика, и будь моя воля, никогда не легла бы в его постель? Разве это делает мое дитя более желанным, чем то, что я ношу под сердцем? Разве тот факт, что Людовик принудил меня стать его любовницей и наградил дочерью, делает ее лучше, чем младенец, которого я по доброй воле захотела иметь от короля Карла? Я не ты, мама, и не могу так легко предать свою любовь и увлечься другим мужчиной. Я любила Себастьяна и всегда буду его любить. Никто не займет его места в моем сердце!

— Не в этом дело, — начала Жасмин, но Отем уже была вне себя от гнева.

— Неужели завидуешь, мама? В конце концов, и твоим любовником был Стюарт! Зато в моей постели побывали сразу два короля! И каждому я дала или скоро дам по ребенку!

— Мадам! — рявкнул герцог Гарвуд. — Не смейте разговаривать с вашей матушкой в подобном тоне! Она заслуживает всяческого уважения!

Отем вихрем сорвалась со стула.

— Кто вы такой, милорд, чтобы мне приказывать?! Можете убираться ко всем чертям! — закричала она и, швырнув в него кубком, вылетела из зала.

Габриел ловко увернулся. Кубок с грохотом покатился по полу, разбрызгивая содержимое.

— Ничего не скажешь, характер, — сухо заметил он. — Правда, меткость ни к черту.