Околдованная снами

Глаза Люси были полны слез. В ее голове не укладывалось, как ее Гарри, ее любимый Гарри мог так чудовищно поступить с ней. Неужели это сон? Страшный, кошмарный сон… Может быть, она проснется и все это закончится? Но, к сожалению, это была реальность…

— Но ты должна меня понять! — продолжал настаивать Гарри. Он смотрел на нее как на маленькую девочку, которая не может запомнить страницу из учебника истории. Собственные доводы казались ему такими простыми и понятными, что боль и недоумение Люси вызывали в нем лишь раздражение. — Кто, если не ты? Все эти годы ты видела мои страдания. Видела, как меня отшвыривают то от одной двери, то от другой…

— Но я думала, ты успокоишься, — сквозь слезы пробормотала Люси, которая все еще не могла поверить в реальность того, что происходит.

— Успокоиться?! — Возмутился Гарри, как будто не он изменил Люси, а Люси предала его и собралась замуж ради возможности блистать среди голливудских звезд. — Неужели ты могла бы любить меня, если бы я предал свою мечту? — Люси казалось, что Гарри разговаривает вовсе не с ней, а позирует для воображаемой камеры, которая снимает его откуда-то из-за угла. Его возмущение, его вопросы звучали настолько театрально, что даже слепой расслышал бы в них игру.

— А наши мечты? Ты не думал о нас, когда встречался с этой женщиной? Когда давал ей клятвы верности? То, что твои амбиции разорвали в клочья нашу любовь, это не в счет?!

— Ты всегда думала только о себе! — продолжал возмущаться Гарри, словно не расслышав того, что сказала ему Люси. — Мои неудачи тебя не волновали!

— Это неправда!

— Но, несмотря на это, я по-прежнему люблю тебя.

— Что? — опешила Люси.

Она окончательно перестала понимать Гарри. Как он может лгать ей, жениться на другой и после этого говорить ей о том, что все еще любит?!

— Да, я люблю тебя. И хочу, чтобы мы были вместе.

— Ты бредишь?

— Теперь у меня есть деньги, и этих денег хватит на то, чтобы содержать тебя…

— Содержать?!

— Ты же не хочешь по-прежнему ишачить на скрягу Юджина? Тебе не нужно больше работать. Я смогу тебя обеспечить. Мы совьем уютное гнездышко где-нибудь неподалеку от Голливуда, и я буду приезжать к тебе… Ты же не думаешь, что я собираюсь хранить верность своей жене? — усмехнулся он. — Я еще молод и имею право на личную жизнь…

— Что ты несешь? — Фиалковые глаза Люси превратились в два огромных блюдца. Слезы высохли, и даже горечь ушла, уступив место негодованию. То, что сказал Гарри, показалось Люси верхом цинизма. Ей бы и в голову не пришло, что человек, которого она так хорошо знала, мужчина, которого она любила, живет по морали, вывернутой наизнанку, невероятной, ложной, кощунственной… — Ты хотя бы понимаешь, что ты предлагаешь мне? Разве это любовь? Разве это настоящее, подлинное чувство? Жить на деньги твоей жены, встречаться с тобой, когда она занята! Боже, какой цинизм! Как ты дошел до этого Гарри? Как?!

Глаза Гарри налились кровью. Он окинул ее взглядом, полным злости и презрения. Как будто это она сделала ему гнусное предложение… Как будто это его сейчас раздирают на части боль, гнев и обида…

— Очнись, детка, — холодно бросил он. — Ты живешь в мире, полном лжи. Все лгут. Лжешь ты, лгу я, лгут миллионы людей, которых мы знаем и не знаем… Весь мир насквозь пропитан фальшью и обманом. Так почему ты требуешь от меня того, чтобы я жил по другим законам? Чем я хуже остальных? Я так же хочу тепла, уюта, денег и славы…

— Невозможно получить все сразу, — прервала Люси его пышную тираду. — Деньги и слава, полученные таким путем, не принесут тебе ни тепла, ни уюта, ни спокойствия. Ты будешь жить в грязи, как свинья, валяться в навозе своего цинизма и цинизма окружающих тебя людей…

— Ты сгущаешь краски, дорогая, — криво усмехнулся он. — И я докажу тебе, что ты не права. Пока ты будешь прозябать в лавчонке Юджина Кортли и запихивать в обертку никому не нужные цветочки, я стану личностью. Я буду удачливым, известным человеком, потому что у меня хватило ума и обаяния выпутаться из паутины неудач, которой опутала меня жизнь. Ты же никогда, слышишь, Люси, никогда не добьешься того, чего добился я… Для таких простушек, как ты, закрыты все двери. А на то, чтобы влезть в окно, у них не хватает ни ума, ни смелости… Я предложил тебе лучший вариант. Я хотел дать тебе свою любовь, свою заботу. Хотел, чтобы мы вместе разделили мой успех. Но ты замкнулась в своем крошечном мирке глупой морали, ханжества и эгоизма. Мне тебя жаль…

— Это мне тебя жаль! Убирайся! Лучше быть неудачницей, чем таким чудовищем, как ты!

Люси бросилась к входной двери и распахнула ее перед Гарри. Он продолжал что-то говорить, но она уже не слушала его. Люси закрыла уши руками и слышала лишь бешеный стук своего сердца, разрываемого болью и гневом. Ей было физически плохо от того, что она чувствовала в этот момент. Ей хотелось куда-нибудь убежать, спрятаться, залезть под стол, как она делала в детстве, когда ей было плохо, и плакать, плакать, плакать… Оплакивать свою жизнь, свою любовь… Если, конечно, то, что она чувствовала теперь к этому мужчине, можно было назвать любовью…