Околдованные в звериных шкурах

— В панике. — честно ответил царевич Иван. — Давай я лучше первый войду. Предупрежу его.

Он вошел, и долго что-то говорил, а потом выглянул и попросил войти одну Катерину. — Прошу, пожалуйста! Он… ему очень тяжело. Он виноват перед тобой, но очень наказан! — царевич Иван сильно изменился и из хулиганистого паренька, которому приятно было брата подразнить, за короткий срок превратился в его друга и опору.

Катерина кивнула своим друзьям, показывая, что готова войти одна, и шагнула за Иваном в горницу.

— Вот хорошо, что я видела фильм о Нарнии! — подумала она, сразу припомнив фавна Тумнуса. Было очень похоже! Уши заострились и оттопырились, покрылись коричневой шерстью, и только вместо маленьких тупых рожек на голове несчастного царевича Тимофея красовались роскошные оленьи рога! Вместо ног действительно были копытца, а щиколотки покрывала короткая оленья шерсть. Тимофей с ужасом смотрел на Катерину, ожидая её реакции, а потом со стоном закрыл руками лицо.

— Я не хотел, чтобы ты приезжала. — сказал он. — Я не хотел, чтобы меня кто-то видел! Я стал уродом, чудовищем! Матушка… Матушка не понимает. Это она думала, что ты можешь ещё согласиться.

— Катерина сговорена за княжича Ратко. — бесстрастно сказал царевич Иван.

— Поздравляю. — безразлично отозвался Тимофей. — Я хотел сказать, что раз ты приехала, и пока я могу говорить, мне надо попросить у тебя прощения. Наверное, потом я не смогу говорить, да? Олени же по-человечески не могут… Так что прости меня! Прошу.

— Хорошо. Я уже тебя простила. Только не отчаивайся. Твой отец послал за Авдотьей. Насколько я помню, она в тебя с детства влюблена. — Катерина не договорила, пораженная отчаянием, отразившимся на лице старшего царевича.

— Нет! Уже нет! Не может она… Я ей такого наговорил… Я у неё забрал твой подарок, веретено. И… Я не думаю, что она ещё раз и посмотреть-то на меня захотела бы, даже если бы я был прежним! Я, правда, послал ей потом веретено обратно, но вряд ли она меня простит! — он опять закрыл лицо руками и неловко качнул головой, задев рогами за стену, стена загудела.

Дверь распахнулась, в горницу, решив, что что-то случилось ворвались все кто был у двери, включая царя Василия, уставившегося на копыта старшего сына. Ратко ошеломленно застыл. Мальчишки сначала ахнули, а потом рты себе руками заткнули. Бранко сохранял спокойствие, только глаз от чего-то дергался. А Баюн хозяйственно прошел вперед, велел царевичу рогами в стены не бить, а от них отойти подальше, лучше всего на середину горницы. Обошел кругом и покачал головой.

— Даааа! Яга постаралась от души! И ведь ни одной ошибки не допустила, ведьма старая! Видать разъярилась сильно!

Тимофей хотел было кивнуть, но рога начали угрожающе клониться, и он придержал голову руками.

— Головой не дергай! У тебя шея человеческая, она на такой вес не рассчитана! — строго велел Баюн.

У двери послышались легкие торопливые шаги, шорох платья. — Ой!

Тимофей перевел взгляд и увидел в дверях Авдотью, которая зажала руками рот и в ужасе смотрела на царевича. Он вскрикнул, шагнул назад, о дубовые половицы громко стукнули копыта. Девушка перевела взгляд вниз и покачнулась.

— Бранко лови, она сейчас в обморок упадет! — скомандовал Баюн. Авдотья действительно начала оседать на пол, закатив глаза и побелев как полотно. В себя она пришла очень быстро. Отвела руку Катерины, которая пыталась дать ей воды, и села.

— Где царевич? — спросила она у Кати. Бранко вынес девушку в коридор, и рядом осталась только Катерина.

— В горнице.

— Как его можно расколдовать? Ты должна знать, ты же сказочница! — она требовательно схватила Катю за руку.

— Яга сказала, что он вернется в человеский облик, если любящая его девушка согласится стать его женой.

— Так чего же ты ждешь? — Авдотья гневно посмотрела на Катерину. — Иди скорее к нему!

— Я его не люблю! И никогда замуж за него не собиралась и не пойду! — покачала головой Катерина.

— Что? А он мне сказал, что вы поженитесь. Что ты его любишь, а я просто… прислугой у тебя буду. И чтобы я ему веретено отдала, то, что ты подарила.

— А ты?

— Отдала, конечно! И рада была за него. Он же такой… Он самый-самый! — тут Авдотья не выдержала и заплакала.

— Да никогда я ничего такого ему не говорила! И вообще, сговорена с княжичем Ратко. — Катерина первый раз сама это произнесла, удивляясь, как эта фраза на людей действует. Как услышат, что сговорена и уже никто не удивляется, что ты посмела не влюбиться в царевича! Вот и Авдотья услышав её, просияла, высохли слезы, и появилась несмелая улыбка.

— Ой, как же я рада! То есть, как я за тебя рада! Это мне непонятно, конечно. Для меня Тимофей самый…

— Это ты уже говорила, ты мне лучше скажи, ты его не разлюбила?

— Ты что??? Как ты можешь даже спрашивать об этом!

— Прости, это я так, на всякий случай. — покаялась Катерина. — А замуж ты за него пойдешь? — тут ей пришлось всё-таки брызнуть на Авдотью водой, потому что та побелела и схватилась за голову.

— Я? За царевича? Замуж??? Да что ты? Кто я и кто он!