Околдовать и удержать, или Какими бывают женщины

– Я не вправе никого осуждать. Каждый живёт, как может.

– А кем ты этому садисту приходишься?

– Знакомой, – буркнула я и посмотрела девушке прямо в глаза. – Послушай, Кристина, мне очень нужна твоя помощь. Ты должна меня выручить. Только чтобы об этом никто не знал. – Я бросила взгляд на её подруг. – Пожалуйста, ничего им не говори. Очень тебя прошу.

– Ну, хорошо, – растерялась Кристина. – А в чём дело?

– Я в беде. Умоляю, помоги. Но если кто-нибудь об этом узнает, меня тут же убьют. Ты же видела Бурана, знаешь, на что он способен.

– Этот убьёт и глазом не моргнёт, – сразу согласилась Кристина.

– Значит, я могу на тебя рассчитывать?

– Конечно, можешь.

Как я и предполагала, девушка моментально согласилась помочь. Я отошла в сторонку, написала записку Тимуру, указала его телефон и протянула Кристине.

– Пожалуйста, спрячь и никому не показывай. Когда приедешь в Москву, позвони по этому телефону, встреться с Тимуром и передай моё письмо. Только сделай всё аккуратно. Если Буран узнаёт про письмо, он меня убьёт.

– А кем тебе приходится Тимур?

Мне не понравилось Кристинино любопытство, но я всё же ответила:

– Это очень дорогой мне человек. Я в беде и знаю, что он мне поможет.

– Я сразу поняла, что садюга Буран тебе не по душе, – прищурилась Кристина.

– Он не просто мне не по душе. Я нахожусь в этом доме не по своей воле. Меня могут убить в любой момент. Выручи меня, пожалуйста. Я же смогла вытащить тебя из холодной воды.

– Даже не сомневайся. – Девушка сунула письмо в карман короткой юбки.

– Не потеряешь?

– Конечно, нет. – Она застегнула карман на пуговицу. – Я за женскую солидарность. Мы просто обязаны друг друга выручать. А я подумала, ты жена этого ублюдка. А зачем тебя держат здесь?

– Прости, но я не могу рассказать.

Я сидела с девушками до утра. Боялась уйти. Мне нужно было убедиться, что проснувшийся Буран отправит девушек домой и моё письмо наконец-то дойдёт до адресата. Меня била нервная дрожь и я, как могла, старалась не показать своего состояния.

Пьяные девчонки рассказывали мне страшные истории из своей жизни. Я делала вид, что слушаю, а сама думала о другом. Представляла, как встречусь с Тимуром, как брошусь к нему на шею и расскажу, что со мной произошло.

Под утро на крыльце дома показался изрядно помятый Буран. Он пил рассол прямо из банки.

– Пожалуйста, не подведи, – прошептала я Кристине и направилась к Бурану.

– Не переживай, – тихо бросила она мне вслед.

– Послушай, Боря, – начала я, – ты бы девочек отпустил. А то они всю ночь просидели, не спали. Их охрана без твоего разрешения не отпускает.

– Слышишь, заступница проституток, без тебя разберёмся, – процедил сквозь зубы Буран и всем своим видом дал мне понять, чтобы я проваливала.

Я не заставила себя ждать, проскользнула в свою комнату, закрыла дверь, завалилась на кровать и стала просить Всевышнего, чтобы всё прошло хорошо. В записке я написала, что вляпалась в жуткие неприятности и моей жизни угрожает серьёзная опасность. Так как я не знала адреса дома, в котором находилась, то решила, что писать о его местонахождении очень рискованно, поэтому описала место, где находится конюшня. На всякий случай указала номера автомобиля Бурана, на котором меня возили на конюшню, и попросила Тимура быть крайне осторожным, потому что Бурану и его людям ничего не стоит убить человека…

Я лежала на кровати и представляла, как Тимур врывается в конюшню, спасает меня из этого ада, говорит, что очень сильно любит, успокаивает и увозит в какой-нибудь санаторий, чтобы я хоть немного подлечилась и пришла в себя.

Но моим мечтам не суждено было сбыться. Не прошло и пятнадцати минут, как Буран выломал дверь, влетел в комнату, схватил меня за грудки, поднял с кровати и стал так страшно трясти. Мне показалось, он не только растрясёт мои мозги, но и вытащит душу.

– Пусти меня! Что я тебе сделала?

– И ты спрашиваешь, что сделала?! Да я бы тебе сейчас всю рожу разукрасил, если бы ты сегодня вечером не встречалась с Джоном. Сука! – Буран на миг меня отпустил, а потом сунул под нос мою записку. – Да как ты могла?! Тебе что, собственную мать не жалко?!

Услышав о матери, я затряслась, словно в лихорадке, заревела.

– Буран, миленький, прости меня, пожалуйста. Очень тебя прошу! Я больше так никогда не буду. Умоляю тебя! Сама не знаю, что на меня нашло. Я не хотела. Честное слово, я не хотела!

– Ты меня за дурака держишь? Если бы не хотела, то и не сделала бы! Думала, этот номер у тебя прокатит? Да у этого дома, если хочешь знать, есть глаза и уши! Мои охранники следят за каждым твоим шагом! И то, что ты передала записку проститутке, не могло от них ускользнуть. Я тебе уже тысячу раз объяснял: все проститутки продажные. Но ты не хочешь этого понять. Кто такой Тимур?

– Мой друг.

– Вообще-то в записке ты назвала его любимым.

– Это мы просто всегда так ласково друг друга называем, – выкручивалась я как могла.