Окольный путь

Гермогена больше всего поразили даже не слова александрийца, а выражение лица. Странное сочетание доброго взгляда и сурово поджатых губ. Гермоген знал о репутации епископа как теолога среди греков из высших слоев общества. И он также знал и репутацию александрийца как святого человека — причем еще более высокую — среди сирийских крестьян и всего плебса. Внезапно все, что он слышал об этом человеке, соединилось у него в сознании.

— Хватит теологии! — запротестовала Ирина. — Я хочу послушать Иоанна. Как продвигается дело с его адскими штучками?

Гермоген почти благодарно отвернулся от епископа. Иоанн Родосский резко выпрямил спину и гневно посмотрел на Ирину. С грохотом поста вил кубок на стол. К счастью, кубок был почти пустой, поэтому на стол выплеснулось всего несколько капель вина. Но в первое мгновение Гермоген опасался, что кубок расколется — с такой силой Иоанн им грохнул.

— Нет никого прогресса, ты, женщина ада! Как тебе самой известно — ты же сама вчера присутствовала при последнем провале.

Ирина улыбнулась. И посмотрела на епископа.

— Ты слышал, Антоний? Он назвал меня дьяволом! Тебе это не кажется несколько преувеличенным? Что ты нам скажешь как эксперт?

Александриец улыбнулся.

— Потребуется дальнейшее уточнение. Если он назвал тебя дьяволом, то это да — сильное преувеличение. Однако Иоанн не был так точен. Выражение «женщина ада» в конце концов может относиться к любой обитательнице ада. Например, к бесенку женскою пола. В таком случае, боюсь, я должен поддержать Иоанна. Потому что на самом деле, Ирина, в тебе есть нечто бесовское.

— Мне кажется, бесенят женского пола не существует, — заметила Ирина.

Епископ широко улыбнулся.

— И я так думал, мой дорогая Ирина, пока не познакомился с тобой.

Все сидевшие за столом рассмеялись. Когда смех стих, заговорил Маврикий.

— Что произошло, Иоанн?

Моряк нахмурился.

— Я спалил мастерскую. Вот что произошло.

— Опять?

— Да! Опять! — Иоанн уже собрался встать, но Антонина улыбнулась ему и жестом попросила оставаться на месте.

— Пожалуйста, Иоанн! Я слишком много выпила. У меня закружится голова, если придется смотреть, как ты бегаешь из угла в угол.

Моряк вздохнул и остался сидеть.

— Дело в проклятом лигроине, Маврикий, — пробормотал он через несколько секунд. — Местная дрянь. Мне нужен лигроин хорошего качества. А для этого…

Он повернулся к епископу.

— Твой приятель, Михаил Македонский, сейчас в Аравии?

Епископ покачал головой.

— Уже нет. Он вернулся несколько недель назад и поселился неподалеку. В любом случае он не сильно помог бы тебе. Он был в Западной Аравии, у Бени-Хасан. Западная Аравия, знаешь ли, не лучшее место для поиска лигроина. И, кроме того, я не думаю…

Он откашлялся и замолчал.

Гермоген уже собирался спросить, чем знаменитый Михаил Македонский занимался в Аравии, когда внезапно заметил, что Антонина с Ириной очень внимательно на него смотрят. Он плотно сжал губы. Мгновение спустя обе женщины одарили его улыбками.

«Что-то наклевывается, — подумал он. — Здесь какие-то скрытые течения, причем глубоководные. Думаю, для молодого офицера сейчас лучше всего держать рот на замке. Плотно, плотно закрытым. Однако послушать стоит».

— У нас в коннице есть офицер из арабов, — снова заговорил Маврикий. — Вообще-то он только наполовину араб. Гектонтарх по имени Марк. Марк из Эдессы. Его мать живет неподалеку от мыса Гир. Его сородичи по большей части — бедуины. Я поговорю с ним. Вероятно, он сможет что-то организовать.

— Буду очень благодарен, — сказал моряк. Мгновение спустя он встал из-за стола. — Я пошел спать, — объявил Иоанн. — Завтра мне потребуется снова отстраивать проклятую мастерскую. Снова!

Перед уходом Иоанн обменялся улыбками с Антониной. Как отметил Гермоген, в этих улыбках не было ничего предосудительного, только дружелюбие двух людей, которым хорошо в компании друг с другом. Гермоген вспомнил о странном похотливом выражении лица Антонины некоторое время тому назад, в присутствии Прокопия.

«Глубинные течения. Исходящие от скрытого источника по имени Велисарий — если не ошибаюсь. Наверное, мой любимый полководец опять что-то задумал. Итак, остается только один вопрос. Какая роль отведена мне?»

Маврикий поднялся из-за стола.

— Я тоже отправляюсь спать.

Гектонтарх посмотрел на Гермогена.

— Наверное, я еще немного посижу, — сказал Гермоген и протянул кубок Ирине. — Не могла бы ты?..

Маврикий вышел из комнаты. Антонина зевнула и потянулась.

— Наверное, мне следует взглянуть, как там Фотий. Он сегодня не очень хорошо себя чувствовал. — Она встала, похлопала Ирину по плечу и посмотрела на Гермогена. — Ты к нам надолго?

— На одну ночь, — ответил Гермоген. — Уезжаю рано утром. Мне на самом деле нельзя надолго оставлять армию. Кажется, Ситтас наконец понял, что нельзя заниматься одними копьеносцами, и начинает поговаривать об общих маневрах.

— Приезжай снова, когда сможешь.

— Приеду. Обязательно.

Через несколько минут они остались вдвоем с Ириной. Женщина и мужчина какое-то время молча смотрели друг на друга.