Около шеста

Гузель: «Бывает, гости могут нагрубить, бывают жадные — к нему подходишь, а он такой: «Нет-нет, попозже!». А иногда реально, ну такие дебилоиды приходят, ты стараешься для них, а они просто поржать пришли. Но самая жесть — это crazy! Вот честно, я, когда перешла в танцули, я даже не думала вообще эту папку брать в руки, я не читала и не знала, что там. Меня предупреждали, но у меня даже интереса не было почитать. Когда я увидела лежащую на столе мою коллегу и на ней фрукты с кремом, со сливками и банан стоячий «там», я не поняла, что это за фишка такая, я взяла эту тетрадочку в руки и почитала. Ужас! Там реально есть это — кормление с тела. Это значит, девочка вообще голая, на ней какая-то еда и ее могут вылизывать, облизывать, засасывать, присасывать, что хочешь! Это отвратительно! И не так дорого стоит, не помню, 6 тысяч, что ли. Если бы я это увидела в первый день работы, я бы убежала отсюда».

Как я ушла из стриптиза

Встречаются две стриптизерши. Одна у другой спрашивает:

— Что у тебя нового?

— Мне один клиент «Феррари» подарил.

— Восхитительно! А что еще нового?

— После машины он мне подарил квартиру с подземным гаражом, чтобы было куда эту машину ставить.

— Восхитительно! А что еще?

— Еще он обещал развестись со своей женой и жениться на мне.

— Восхитительно!

— Что ты все заладила «восхитительно-восхитительно».

У тебя-то что нового?

— Я записалась на курсы благородных девиц.

— Да, и чему тебя там научили?

— Да только один урок был, пока научили вместо «не пи*ди» говорить «восхитительно»!

Я работала в «Мятном носороге», сейчас, по-моему, его уже не существует, но тогда все было очень круто. Если бы не этот эпизод, возможно, я надолго зависла бы в стриптизе, мне тогда все очень нравилось, да и деньги были такие, о которых я и мечтать не могла.

В тот день в клуб приехал друг нашего главного менеджера, и для такого почетного гостя организовали живую лестницу. Это выглядело так: вдоль лестницы, ведущей в клуб, поставили всех девушек топлес, и он поднимался, вместо перил хватаясь за грудь девушек. Было противно так, что передать нельзя, но еще более мерзко было то, что эта пьяная скотина, облапав всех, бросил на чай долларовые купюры. Конечно, тогда доллар был чуть повыше, чем сейчас, но это все равно были копейки. Я тогда испытала, наверное, одно из самых сильных унижений в своей жизни. Я не чувствовала себя такой униженной, даже когда мыла полы в спортзале, работая уборщицей. В принципе, я уже готова была уйти, но в эту же ночь случилось еще одно происшествие. В клубе гуляла большая пьяная компания, один дядька затащил меня в приватный буф и начал откровенно приставать. Я ему сказала: «Нет, я с тобой ничего не буду». Он вышел оттуда и пожаловался менеджеру, что я его типа хотела развести заплатить за три танца вместо одного. Политика стрип-клуба — клиент всегда прав, поэтому меня никто не стал даже спрашивать, никто не стал защищать, даже охранника, который стоял на входе и записывал, сколько на самом деле было танцев, никто не слушал… На этом месте я развернулась и ушла. Я очень четко поняла, что стрип-клуб — это совсем не то место, где мне было бы хорошо работать, жить и существовать. Мне, конечно, очень нужны были деньги, но на тот момент я уже заработала достаточно, чтобы при сильной экономии можно было прожить как минимум год. И я ушла, потому что разрушенную психику и разрушенную личность потом никакими деньгами не восстановишь.

Здесь не дружат, здесь работают

У нас столько красивых девушек, что хочешь — не хочешь, а хочешь.

Клиенты не ходят к одной и той же девочке, мужчины любят разнообразие, они хотят выбирать. А девочки в стриптизе все тоже непростые, и если ставить их в состояние соперничества, конфликты неизбежны.

В задачи психологов, которые работают в таких заведениях, входит, в том числе, и повышение дисциплины персонала. Но, как признаются сами психологи, психология здесь не работает. Единственный способ управления в этом бизнесе — это большие штрафы за все, за что только можно. Но даже это не всегда помогает. Бывали случаи, соперницам подкладывали кнопки в туфли, маслом мазали шест. Если в Москве клубов много и девушка при конфликте может легко перейти в другой, то в провинции, где клубов мало или вообще один, вражда между стриптизершами — бесконечная головная боль администрации.