Около шеста

В христианстве отношение к человеческому телу совсем не то, что в античном мире. С приходом новой веры под запрет попало все, связанное с сексом, да и вообще с плотью. По понятным причинам танцы нагишом тоже прекратились. Но не спешите обвинять во всем Церковь. Ситуация, сложившаяся в Европе на тот момент, кого угодно заставила бы стать моралистом. Сифилис носился по телу старушки Европы, как ветер по степи, и выкашивал людей миллионами. Грязные, не приученные мыться, но при этом сексуально активные и малограмотные в санитарном отношении европейцы заражали друг друга всеми возможными способами: через секс, использование общей посуды. Зараженные сифилисом матери рожали больных детей, люди со страшными язвами по всему телу и провалившимися носами были обычными элементами пейзажа. Нам сейчас трудно даже представить масштаб бедствия и масштаб страха, охватившего общество. Великий художник Альбрехт Дюрер писал: «Боже, спаси меня от французской болезни (так тогда называли сифилис. — Авт). Я о ней ничего не знаю, но я так боюсь… Она почти у каждого мужчины и поедает их до такой степени, что они умирают в судорогах от боли». Немецкий гуманист и официальный историк императора Фридриха III Габсбурга Йозеф Грюнпек тоже боялся страшной болезни: «Так жестоко, так тревожно и так ужасно, что до сих пор на этой земле не было известно ничего страшнее и отвратительнее этой заразы». Но избежать заражения он не смог и сам стал жертвой сифилиса. Так он описывал свое состояние: «Моя крайняя плоть настолько опухла, что обе мои руки едва могут ее обхватить». Но, даже дрожа от ужаса перед болезнью, на снижение сексуальной активности европейцы не пошли и спаривались в самых хаотичных комбинациях. Так что костры инквизиции возникли не на пустом месте.

Ренессанс, или Опять двадцать пять

Средневековье:

— Вы все еще не кипятите?

— Да вы что, батенька!!! Полвека как на кол садим!!!

Ренессанс реабилитировал многие традиции античности, в том числе и раздевание под музыку. Полуголые танцовщицы стали неотъемлемым атрибутом любого праздника. Даже пиршество при папском дворе могло сопровождаться «бесстыдными плясками». Возвести стриптиз в ранг искусства тогда еще не додумались. Раздевание исполняли весьма далекие от искусства проститутки и исполняли с банальной прикладной целью — показать себя и привлечь клиентов. Так описывает это шоу современник: «Прыгая и бегая, они поднимали юбки так высоко, что белые бедра были видны довольно-таки бесстыдным образом, а во время танца их круглая грудь выходила из корсажа на соблазн похотливого народа».

В воздухе опять запахло керосином, и, не дожидаясь перитонита, в конце XVI века Церковь объявила полный запрет на такие танцы и начала массово выселять из городов жриц любви. Но окончательную победу над древнейшей профессией одержать пока еще никому не удавалось, и вряд ли когда-нибудь удастся. Будучи подвергнута обструкции, она просто уходит в подполье. На закате Ренессанса танцующих нимф стало значительно меньше, но зато цены на их услуги выросли многократно.

Эпоха Просвещения принципиально ничего не изменила в отношении к стриптизу. Он был по-прежнему под запретом, но к тем избранным, которые могли себе позволить вкушать это зрелище, прибились художники и прочая богема. Денег у них не было, но зато была харизма и печать гениальности на лбу. Так и повелось в Европе, начиная с конца XVII века, что куртизанки стали лучшими подругами художников, их музами и вдохновительницами. Если перед другими мужчинами они обнажали свои прелести за деньги, то в кругу богемы — исключительно для творческого самовыражения. Я думаю, что именно художники с их фрустрированным либидо решили, что танцы с раздеванием — это искусство. Впрочем, кто знает, может быть, они и правы.

И нам масла в жопу

— Царь-батюшка, дракон проголодался!

— А что он ест?

— Девушек невинных.

— Жаль зверюшку, сдохнет он у нас…