Около шеста

В честь 50-летия правителя был устроен пир. Собрался весь свет тогдашнего общества, съедено было много, а выпито еще больше. Гости уже отбросили все условности и хотели зрелищ. В этот момент Иродиада и вывела на авансцену свою 16-летнюю дочь Саломею, падчерицу Ирода. Саломея начала танцевать зажигательный сирийский танец, по ходу действия скидывая с себя покрывала одно за другим. Гости, как околдованные, смотрели на нее, просили станцевать еще и еще, а когда Саломея скинула последнее седьмое покрывало, обнажив грудь, пьяный Антипа воскликнул: «Проси у меня что хочешь! Клянусь (и он призвал в свидетели присутствующих) — все, что ты захочешь, будет твоим, хоть половина царства!!!». Наверное, юная принцесса выбрала бы полцарства, если бы не ее мать. Иродиада приказала дочери просить голову Иоанна Крестителя. Саломея озвучила свою просьбу, и гости мгновенно протрезвели. Они, конечно, не были святыми, да и Иоанна могли недолюбливать, но убить пророка — на это никто бы из них не решился. В самом затруднительном положении оказался Ирод. Царь не может позволить себе нарушить клятву, данную при знатных гостях, и просьба Саломеи была выполнена. На блюде, где еще совсем недавно лежали угощения для гостей, в зал внесли отсеченную голову пророка. Саломея приняла дар и отнесла его матери.

Саломея, кстати, прожила долгую и счастливую жизнь, дважды выходила замуж (и оба раза очень удачно), родила трех сыновей, стала царицей Халкиды и Малой Армении. А вот у Ирода после этой истории все пошло наперекосяк. Он начал несколько неудачных войн, прогневал Калигулу и был сослан в Лион, где покончил жизнь самоубийством. Иродиада разделила с мужем ссылку, где, по слухам, утонула в проруби.

Темное Средневековье

Рассказали как-то поручику Ржевскому у Ростовых такой каламбур: «На море клиппер, на клиппере шкипер, у шкипера триппер».

Ржевский спешит в салон к Анне Павловне Шерер:

— Господа, только что услышал прелестный каламбур. Точно не помню, но смысл такой: плывет по морю баржа, на ней триста человек и все больны сифилисом!

В христианстве отношение к человеческому телу совсем не то, что в античном мире. С приходом новой веры под запрет попало все, связанное с сексом, да и вообще с плотью. По понятным причинам танцы нагишом тоже прекратились. Но не спешите обвинять во всем Церковь. Ситуация, сложившаяся в Европе на тот момент, кого угодно заставила бы стать моралистом. Сифилис носился по телу старушки Европы, как ветер по степи, и выкашивал людей миллионами. Грязные, не приученные мыться, но при этом сексуально активные и малограмотные в санитарном отношении европейцы заражали друг друга всеми возможными способами: через секс, использование общей посуды. Зараженные сифилисом матери рожали больных детей, люди со страшными язвами по всему телу и провалившимися носами были обычными элементами пейзажа. Нам сейчас трудно даже представить масштаб бедствия и масштаб страха, охватившего общество. Великий художник Альбрехт Дюрер писал: «Боже, спаси меня от французской болезни (так тогда называли сифилис. — Авт). Я о ней ничего не знаю, но я так боюсь… Она почти у каждого мужчины и поедает их до такой степени, что они умирают в судорогах от боли». Немецкий гуманист и официальный историк императора Фридриха III Габсбурга Йозеф Грюнпек тоже боялся страшной болезни: «Так жестоко, так тревожно и так ужасно, что до сих пор на этой земле не было известно ничего страшнее и отвратительнее этой заразы». Но избежать заражения он не смог и сам стал жертвой сифилиса. Так он описывал свое состояние: «Моя крайняя плоть настолько опухла, что обе мои руки едва могут ее обхватить». Но, даже дрожа от ужаса перед болезнью, на снижение сексуальной активности европейцы не пошли и спаривались в самых хаотичных комбинациях. Так что костры инквизиции возникли не на пустом месте.

Ренессанс, или Опять двадцать пять

Средневековье:

— Вы все еще не кипятите?

— Да вы что, батенька!!! Полвека как на кол садим!!!