Окончание малороссийской легенды «Сорок лет»

Тексты окончания легенды, напечатанные в сборнике памяти В. Г. Белинского и в журнале «Образование», разнятся друг от друга. В то время как текст «Образования» почти совпадает с автографом, текст сборника «Памяти В. Г. Белинского» по сравнению с автографом заключает в себе ряд стилистических вариантов. До нас не дошли ни копии окончания с поправками Толстого, ни наборные экземпляры печатных текстов, ни их корректуры, но наличие указанных стилистических вариантов, настолько существенных, что их нельзя объяснить произволом переписчика, само по себе говорит уже за то, что текст сборника «Памяти В. Г. Белинского» является хронологически более поздним, чем текст «Образования», так как в литературной практике Толстого не наблюдается случаев замены вторичных редакций первичными. Далее – во время печатания легенды «Сорок лет» в «Образовании» Толстой только что перенес тяжелую болезнь и жил в Гаспре. Ему было не до работы над редактированием своей старой рукописи, да и очевидно ни ее, ни ее копии у него не было под руками. Вернее всего редактору «Образования» Острогорскому текст легенды вместе с толстовским окончанием был передан П. А. Буланже, который раздобыл старый список того и другого, не авторизованный окончательно Толстым. В архиве В. Г. Черткова хранятся две совпадающие по тексту копии текста окончания легенды, написанного Толстым (папка 15). Одна из этих копий написана рукой Ф. Э. Спенглер, другая рукой неизвестного (обе без авторских поправок). Текст их очень близок к тексту «Образования», и нужно думать, в «Образование» был передан вместе с рукописью переделанной костомаровской легенды и текст толстовского окончания в редакции, сходной с редакцией указанных копий. При наличии указанных обстоятельств, достаточных для того, чтобы текст сборника «Памяти В. Г. Белинского» считать последней редакцией окончания, в пользу этого говорит и то, что в общем его разночтения сравнительно с текстом «Образования» объективно должны быть признаны качественно более совершенными.

Приведем наиболее существенные из таких разночтений.⁶

После слов: «только воспоминание отравляло», стр. 114, строка 14, в тексте «Образования» отсутствует логически правомерная фраза: «теперь же будет еще лучше, совсем хорошо», восходящая к фразе автографа: «теперь не будет и будет еще лучше, совсем хорошо».

Во фразе «Он остановился и привстал в ужасе на постели», стр. 114, строка 29, в тексте «Образования», как и в автографе, отсутствуют слова «в ужасе», также очень согласующиеся с контекстом.

Во фразе: «Одно было спасение: не показывать людям того, что он знает, что нет бога и суда, а напротив, внушать им, что есть бог, что есть суд», стр. 116, строки 35—37, в тексте «Образования» вместо: «что есть бог, что есть суд» напечатано, как и в автографе: «это всеми силами». Очевидно, что второе чтение менее удачно, так как оно двусмысленно: если его толковать буквально, то смысл фразы таков, что Трофим Семенович старался внушать людям, что нет бога и суда, т. е. как-раз обратный тому, какой вкладывается в эту фразу автором.

Так же двусмысленна фраза текста «Образования» и автографа: «Другое дело его было то, чтобы обманывать людей и внушать им то, что есть бог, есть добродетель, есть суд божий», заменившая собой фразу в тексте сборника «Памяти В. Г. Белинского»: «второе, внушал людям, что есть бог, суд божий», стр. 117, строки 21—22. Двусмысленность первой фразы в том, что она может быть понята так, что сам автор, а не Трофим Семенович считал обманом утверждение существования бога и т. д.

Вместо фразы, читаемой в тексте сборника «Памяти В. Г. Белинского»: «Страдания его были, главное, в том, что жизнь его – он чувствовал – была испорчена страхом, который обуял его, а исправить ее он никак не мог, никак не мог освободиться от страха, а между тем то, чего он боялся, надвигалось всё ближе и ближе», стр. 117, строки 30—34, в тексте «Образования» и автографа читаем: «особенно были велики его страдания тем, что он не мог ждать от них облегчения и в смерти. Он мучился, страдал сам, не зная зачем, и всё-таки боялся смерти, потому что знал, что после смерти ничего не будет, окончится его жизнь навсегда, и поправить эту жизнь он не мог ни в жизни ни в смерти». Очевидно, что первая фраза по своему смыслу логичнее связана со всем контекстом рассказа, чем вторая.

Наконец, отметим чисто стилистические варианты текста сборника «Памяти В. Г. Белинского» сравнительно с текстом «Образования», свидетельствующие о том, что в первом тексте была проделана работа по исправлению и улучшению неудачных или сомнительных стилистических оборотов.

«Я боролся – убил купца; мне нужна была его смерть, и я взял его жизнь», стр. 114, строки 26—27, вместо: «Я боролся; мне нужна была их смерть, и я взял их жизнь».

«и он был бы хозяином»; стр. 115, строки 2—3, вместо: «и он бы был хозяин».

«на дне было что-то белое», стр. 115, строка 19, вместо: «на дне было белое».