Окончательный диагноз

– Юля, – успокаивающим (по крайней мере, мне хотелось так думать!) тоном снова заговорила я, – у вас могут быть большие неприятности, если вы и дальше продолжите лгать. Нам известно, что утром того дня, что я звонила в «Новую жизнь», вы находились на посту, а уже через пару часов пропали, и ваше место занял молодой человек. Он ведь работает в фирме охранником, не так ли?

Юля ничего не ответила, только опустила глаза, очень внимательно разглядывая носки своих сапог.

– Леонид Петрович дал мне несколько выходных… – пробормотала она неубедительно.

– Прямо так – в середине дня? – недоверчиво переспросила я. – Вы поговорили со мной по телефону, а потом генеральный вас отпустил?

– Я не понимаю, к чему вы клоните, – тихо пробормотала девушка, избегая встречаться со мной взглядом. – Что тут такого?

– Ваш шеф пытался уверить меня в том, что вы не работаете в «Новой жизни», что она не ведет никаких дел с больницей, где работаю я, и что он слыхом не слыхивал о своем лучшем друге Роберте Караеве!

При звуке этого имени Юля слегка вздрогнула.

– А, значит, это имя вам тоже знакомо! – впервые подала голос Лариска.

– Послушайте, – заговорила Юля, и в ее голосе прозвучали умоляющие интонации, – я практически ничего не знаю! Почему вы ко мне привязались?!

– Потому что вы – только маленький винтик в, возможно, чертовски крупной махинации, – ответила я, – а винтики, как известно, первыми попадают под раздачу. Вы действительно хотите нажить себе проблем, покрывая шефа?

Юля боязливо оглянулась в сторону двери.

– Ладно, – тяжело вздохнула она. – Только давайте продолжим в другом месте: Леонид Петрович, слава богу, уже уехал, но нас может заметить кто-то еще.

– Поговорим, где вам будет угодно! – с готовностью согласилась я.

– Вы на машине? – спросила Юля. – Тогда лучше там!

Мы сели в Ларискину машину.

– Курить можно? – спросила девушка.

Мы с подругой сейчас готовы были на что угодно, только бы разговор состоялся. Глубоко затянувшись и выдохнув дым в полуопущенное затемненное стекло, Юля, наконец, заговорила.

– В общем-то, я толком ничего не знаю – как и сказала с самого начала. В тот день я зарегистрировала ваш звонок – шеф требует, чтобы я фиксировала в специальном журнале всех потенциальных клиентов, особенно если они собираются приехать в тот же день. Вы не представились и слишком быстро повесили трубку, поэтому на месте имени я поставила прочерк. Шеф вышел проверить журнал, потому что собирался отъехать, и обнаружил запись. Ну, начал спрашивать, кто да что… Я сказала, что дама интересовалась протезами типа «СПАН» и назвала больницу, в которой собирается оперироваться. Не знаю, почему, но шеф вдруг занервничал, спросил, не называли ли вы фамилию оперирующего хирурга, а я сказала, что нет, ведь это чистая правда! Он продолжал спрашивать, что еще я успела вам рассказать, и я снова сказала правду – что мы уже несколько лет поставляем «СПАН» в эту больницу. Тут Леонид Петрович как с цепи сорвался: начал кричать, что, мол, я тут не затем сижу, чтобы всем, кому ни попадя, секретную информацию разбазаривать. Но откуда же я знала, что это – тайна?! Потом он успокоился, извинился, сказал, чтобы я отдохнула пару дней и на работу не приходила. Уезжать он, по-видимому, передумал, потому что снял пальто и вернулся в кабинет.

– И вы ушли? – спросила я.

– А что мне оставалось делать? К тому же не так часто шеф разрешает мне брать отгулы, а тут – такое счастье!

– И вас не удивило происходящее? – поинтересовалась Лариска.

– Кто я такая, чтобы вопросы задавать? – пожала плечами Юля. – Это проблемы шефа, а не мои…

– Они могут стать и вашими, если не будете с нами откровенны, – заметила Лариска: она вообще вела себя так, будто всю жизнь занималась допросом свидетелей, и сейчас мы словно играли в игру «хороший следователь – плохой следователь»: Лариска была плохим.

– Да чем я-то могу помочь?! – возмутилась Юля. – Когда вернулась на работу, шеф приказал, чтобы я докладывала ему обо всех звонках в отношении протезов «СПАН», особенно – если позвонит некая Анна Романовна (фамилии он не называл) или Агния Кирилловна Смольская. Это вы, как я понимаю? А в тот день меня вообще на месте не было, я же говорю!

– Зато вы присутствовали в другие дни, – мягко сказала я. – Вы слышали от шефа имя Роберта Караева?

– Фамилии не знаю, – покачала головой Юля. – Но какой-то Роберт звонит ему довольно часто, примерно три-четыре раза в месяц. Обычно они подолгу беседуют, но о чем – понятия не имею.

– Слушайте, Юля, а насколько хорошо раскупаются у вас «СПАНы»? – спросила я.

– Да плохо они идут, – ответила Юля. – Я вообще не понимаю, зачем Леонид Петрович их столько заказывает – ну да, они дешевые, но большинство врачей предпочитает ставить эндопротезы иностранного производства, они надежнее. Или, на худой конец, кое-какие наши тоже неплохи, особенно для тех, кто особыми деньгами не располагает.

– А почему «СПАН» не берут? – задала вопрос Лариска.