Окончательный диагноз

На колокольне церкви Спасителя часы пробили два часа пополудни, когда Кент О'Доннел покинул хирургическое отделение и стал спускаться по лестнице, направляясь в помещение административно-хозяйственных служб. По дороге ему встречались спешащие по своим делам сестры и молодые врачи-стажеры, которые сразу же становились серьезными, почтительно здоровались и уступали ему дорогу. На площадке второго этажа О'Доннел остановился, чтобы пропустить сестру, которая катила перед собой больничное кресло – в нем сидела девочка лет десяти с забинтованным глазом. Сестра была ему незнакома, но он вежливо улыбнулся ей и заметил, как она окинула его оценивающим взглядом.

Несмотря на свои сорок с лишним лет, О'Доннел нередко ловил на себе взгляды женщин. Ему удалось сохранить спортивную фигуру – в свое время он был отличным защитником в команде колледжа. Он и по сей день по старой привычке расправлял свои мощные плечи, когда предстояло преодолеть трудности или принять серьезное решение. Он не был красив в общепринятом смысле этого слова, но такие грубоватые мужественные лица с неправильными чертами странным образом привлекают женщин.

О'Доннел услышал, как кто-то окликнул его. Это был Билл Руфус, один из штатных хирургов больницы. Руфус нравился О'Доннелу. Он был добросовестным врачом, хорошим специалистом с большой практикой. Больные верили в него, коллеги и младший медперсонал уважали. Единственной странностью Билла – если это можно было назвать странностью – было пристрастие к слишком ярким галстукам. Вот и сейчас О'Доннел внутренне содрогнулся, увидев новый галстук своего коллеги, немыслимого рисунка, переливающийся всеми цветами радуги. Руфуса нередко разыгрывали, он был объектом постоянных шуток и острот своих коллег, но на все это неизменно отвечал добродушной улыбкой. Сегодня, однако, вид у него был озабоченный.

– Кент, мне надо поговорить с тобой. Речь идет о заключениях патологоанатомического отделения. Они поступают с большим опозданием. Слишком большим.

– Но с предварительным заключением задержек не бывает?

– Нет, – ответил Руфус, – здесь все в порядке. Задерживаются окончательные ответы.

– Понимаю. – О'Доннел мысленно проследил процедуру исследования. После замораживания срез ткани направляли в лабораторию, где проводилось кропотливое исследование и давалось окончательное заключение. Изменение предварительных заключений не считалось чем-то из ряда вон выходящим. В таких случаях больного возвращали в операционную и подвергали необходимой операции. Вот почему второе, окончательное заключение непременно должно было поступать своевременно.

В этом, собственно, и была суть справедливой жалобы Руфуса.

– Если бы это случилось один раз, – продолжал Билл Руфус. – Я знаю, отделение перегружено работой, и я не хочу ни в чем обвинить Джо Пирсона. Но это становится системой. Вот конкретный случай. На прошлой неделе я оперировал больную Мэйсон. Я удалил опухоль и получил заключение Джо Пирсона, что она доброкачественная. А позднее Пирсон классифицировал опухоль как злокачественную. Понадобилось целых восемь дней, чтобы дать заключение, а к тому времени больная выписалась из больницы.

«Да, это никуда не годится», – подумал О'Доннел. Тут уже он ничего не мог возразить Руфусу.

– Не так-то просто, – продолжал Руфус, понизив голос, – сказать теперь этой женщине, что мы ошиблись в диагнозе и ей снова предстоит операция.

О'Доннел хорошо знал, что это непросто. Однажды, до того как он начал работать в этой больнице, ему самому пришлось пережить такое, и он надеялся, что это никогда не повторится.

– Билл, позволь мне самому заняться этим. – О'Доннел был рад, что в данном случае имеет дело с Руфусом: с другим хирургом это было бы не так легко.

– Разумеется. Только надо что-то сделать. Случай, к сожалению, не единичный.

Все верно, да вот только Руфус не знает всех других проблем.

– Я поговорю с Джо Пирсоном сегодня же. После конференции. Спасибо, что ты мне об этом рассказал. Меры будут приняты. Я тебе обещаю.

«Меры, – думал О'Доннел, шагая по коридору, – но какие меры?»

Он вошел в административное крыло и открыл дверь в кабинет Гарри Томаселли.

О'Доннел увидел Томаселли только тогда, когда тот его окликнул;

– Иди сюда, Кент.

Большую часть своего рабочего времени он проводил в дальнем конце кабинета, у стола, заваленного чертежами и планами.

– Все мечтаешь, Гарри? – О'Доннел взял в руки один из чертежей. – Уверен, ты смог бы построить себе отличную квартирку на крыше восточного крыла больницы.

Томаселли улыбнулся.

– Я не против, если тебе удастся убедить совет. О'Доннел рассматривал архитектурный план новой больницы Трех Графств с новыми пристройками, проектирование которых вот-вот будет закончено.

– Какие еще новости? – спросил он у Томаселли.

– Сегодня утром беседовал с Ордэном.

Ордэн Браун – президент второго по величине сталелитейного завода в Берлингтоне – был председателем попечительского совета больницы.

– Ну и что?