Окончательный диагноз

— Он завоевал себе хорошую репутацию как судмедэксперт. Возможно, в области патологоанатомии он и менее известен… — она не смогла отказать себе в удовольствии подчеркнуть последнее слово, — но большинство людей, с которыми я говорила, утверждают, что он в этой сфере зарекомендовал себя как хороший специалист.

Пиринджер умел быть привлекательным и обаятельным, однако то была лишь лощеная маска, за которой зачастую скрывались куда более низменные материи.

— Я имел в виду не совсем это.

Фон Герке и Пиринджер встречались раз в неделю для обсуждения административных проблем. Пиринджер ввел эти встречи сразу после своего назначения, и хотя формально им нельзя было отказать в целесообразности, фон Герке быстро поняла, что на самом деле он использует их для того, чтобы узнать, что ею было сделано, высказать в ее адрес критические замечания и наложить лапу на то, что могло принести признание.

— А что вы имели в виду?

Пиринджер встал из-за стола. У него был большой длинный кабинет, из окна которого открывался прекрасный вид. Большинство кабинетов и лабораторий в отделении патанатомии выходили или на оживленные улицы, или на кирпичные стены соседних зданий, и лишь кабинет Пиринджера, располагавшийся на последнем этаже под самой крышей, находился довольно высоко над уличными толпами, и из его окна было видно затянутое смогом небо. Пиринджер прислонился к невысокому шкафу, на котором стоял старинный микроскоп, подаренный греческим филиалом Международной академии патанатомии.

— Он задает слишком много вопросов. Я понимаю, что работа судмедэксперта предполагает другие навыки. Он отличается от нас — мы проводим вскрытие, устанавливаем причину смерти и пишем отчет. А он все время пытается еще что-то раскопать.

Даже если бы на Алисон фон Герке был надет костюм от Версаче, она все равно походила бы на мешок картошки в подарочной оберточной бумаге; поэтому тот факт, что она носила бесформенные темные одеяния, вероятно приобретенные на дешевых распродажах, свидетельствовал лишь о том, что она смиренно принимает свою участь.

— Разве любознательность не является положительным качеством для патологоанатома? Я знаю, что большинство из нас ограничивается констатацией фактов, но наибольших успехов добиваются те, кто идет дальше констатации.

Пиринджер кивнул, изображая согласие и пытаясь скрыть свою разочарованность тем, что фон Герке не обладала достаточными интеллектуальными способностями, чтобы уловить содержавшийся в его словах подтекст.

— Несомненно, несомненно, — произнес он, погружаясь в задумчивость. — Однако я имею в виду не его способность работать со скальпелем или микроскопом, Алисон, я говорю о его склонности анализировать взаимоотношения.

Алисон нахмурилась, но это было не более чем отрепетированным движением в разыгрываемой пьесе.

— То есть?

— Он — нарушитель спокойствия. Возможно, он и компетентный специалист, но он не умеет работать в команде.

Многолетнее общение с разными профессорами создало у Алисон что-то вроде интеллектуального контейнера, сделанного из прессованного алмаза, в который она отправляла все свои реакции, возникавшие в подобных ситуациях: «Работа в команде! Ах ты лицемер!» Однако на ее лице ничего не отразилось, за исключением готовности соответствовать указаниям главы отделения.

— Ну и что? — ответила она. — Ведь он у нас временно.

Пиринджер медленно покачал головой из стороны в сторону, сигнализируя об опасности.

— Еще неизвестно, как долго это продлится. Мы не знаем, сколько времени будет отсутствовать Виктория.

— И тем не менее я что-то вас не совсем понимаю. Я знаю, что в целом ряде случаев он оказывал помощь полиции…

Пиринджер вздохнул, чувствуя, что ему придется озвучить причины своей обеспокоенности.

— Он не проявляет той лояльности, которую проявляем мы по отношению друг к другу. Возможно, по сравнению с нами он настроен более критично. — Он дождался, когда это заявление плавно опуститься с вершин его мудрости, и пояснил: — Вы понимаете, что я не о себе говорю. — А когда Алисон по-прежнему не выказала никаких признаков понимания, он добавил: — Просто я считаю, что все мы должны быть настороже. Всякая легкомысленная болтовня…

— Вы так говорите, словно он пятая колонна.

Это остроумное замечание вызвало у него улыбку.

— Я не говорю, что он преследует какие-то тайные цели, просто я подозреваю, что он не разделяет наших планов и надежд на будущее.

Алисон показалось, что она что-то уловила.

— Не будите спящую собаку?.. — устало произнесла она.

— Вот именно. — Пиринджер не мог скрыть своего удовольствия. — Мы с вами оба знаем, что есть вещи, в которых не следует копаться.

— То есть? — В первый раз Алисон позволила прорваться наружу своему раздражению.

Если Пиринджер и был удивлен ее дерзостью, это никак не повлияло на безупречность его улыбки.

— Я предлагаю только одно, Алисон, — чтобы в присутствии Айзенменгера мы все следили за своими языками.

— Мне нечего скрывать, — отрезала Алисон, и в этом ответе слышался неозвученный вопрос: «А вам?»

Улыбка Пиринджера стала еще шире.