Окончательный диагноз

— И что же произошло?

— Все развалилось. Судебные вскрытия перенесли на Кристмас-стрит, а это место оставили только для больничной работы. Я уже три года здесь работаю.

Айзенменгер сделал семнадцать срезов печени с механической точностью, на какую способен лишь опытный мясник. Печень заплыла жиром, так как усопший страдал диабетом.

…и бронхитом.

…и сердечной недостаточностью.

…и почечной недостаточностью.

Поэтому Айзенменгеру предстояло определить не столько причину смерти, сколько то, каким образом больному удалось так долго прожить.

— И давно вы занимаетесь этим делом?

На лице Кевина Льюи появилась легкая гримаска. Айзенменгер уже заметил, что, как только санитару приходилось напрягать свои мыслительные способности, лицо его слегка искажалось.

— Около пяти лет.

Айзенменгер, прекрасно знавший, сколько лет Кевин Льюи работает в морге, проявил искренний интерес к этим сведениям.

— Значит, вы были знакомы с Пендредами, — добавил он с таким видом, словно ему это только что пришло в голову.

Если этот вопрос и показался Льюи необычным, ему удалось это скрыть.

— Да, конечно, — бодро ответил он. — Они работали на Мол-стрит, когда я только пришел туда.

— На Мол-стрит?

— Да, в старом здании морга.

— И что они собой представляли?

Льюи быстро почувствовал, что ситуация изменилась: до этого момента он был подчиненным, а теперь превращался в лидера, обладающего информацией, а Айзенменгер оказывался в невыгодном положении просителя. У Льюи были маленькие усики и короткие черные волосы, так что он чем-то походил на новобранца. С точки зрения Айзенменгера, он был вполне компетентным служителем морга и не более того.

— Они были очень странными. Как ни крути. Чертовски странные ребята. Я как только увидел их, сразу понял, что с ними что-то не так.

«Да, — уныло подумал Айзенменгер, — в общении с интеллектуально недоразвитыми личностями есть и неприятная сторона». Все, что он собирался узнать у Льюи, похоже, было уже искажено в его сознании последующими событиями. Однако он поборол в себе желание выяснить, что же такого странного было в Пендредах, и вместо этого спросил:

— Сколько они уже работали в морге, когда вы пришли?

— Кажется, три года.

— Вы с ними ладили?

Льюи закончил взвешивать внутренние органы и полностью погрузился в воспоминания о Пендредах. Айзенменгер занимался вскрытием легочных артерий и основных бронхов, прежде чем перейти к срезам легких.

— В общем да. С такими ребятами, как они, трудно найти общий язык. Они вообще редко когда рот открывали. К тому же они никогда не смотрели собеседнику в глаза. Поэтому все время казалось, что они что-то скрывают.

Легкие находились в крайне плачевном состоянии, хотя ими пользовался всего один человек. Они были пронизаны антракозом, и все срезы были поражены мелкими пятнами.

— Но ведь они справлялись со своими обязанностями? У них все получалось?

— Да, они занимались секционной работой. И у них это выходило отлично: они могли вынуть все потроха за три минуты, и еще две у них уходило на мозг. Однако бумажная работа им совсем не удавалась, и ее за них делал Джо.

— Джо?

— Джо Брокка. Он тогда был начальником.

Айзенменгер перешел к сердцу. Оно было «бычьим» вопреки положенным ста тридцати восьми граммам. Последовательные поперечные срезы коронарных сосудов выявили сужение до диаметра булавочной головки вследствие обилия атеросклеротических бляшек.

— Кроме того, у них были проблемы с зашиванием тел. По крайней мере у Мартина, — добавил Льюи.

— Проблемы? — поднял голову Айзенменгер. — А какие именно?

— У нас было несколько жалоб на расхождение швов. Айзенменгер задумался:

— Ну и как вы выходили из положения?

Льюи пожал плечами:

— Джо все улаживал.

Айзенменгер вернулся к сердцу. Он взял большие ножницы и с их помощью, следуя извилистому расположению мышцы, вскрыл сначала правое предсердие вплоть до желудочка, включая трехстворчатый клапан, а затем легочную артерию, разрезав сердце таким образом на две половинки. Затем он осуществил ту же процедуру с другой стороны, вскрыв через митральный клапан левое предсердие вплоть до левого желудочка. Сердечная мышца была уплотнена, однако выглядела бледной и вялой. Внутреннюю поверхность покрывали сгустки крови, присосавшиеся к ней, как пиявки.

— А когда начались убийства, вы стали подозревать Пендредов?

Айзенменгер сразу обратил внимание, что Льюи разрывают два противоположных желания: с одной стороны, ему хотелось похвалиться собственной прозорливостью, с другой, объективность мешала ему это сделать; однако победила человеческая слабость.

— Я сразу сказал Джо, но он велел мне молчать и не соваться в это. Но когда арестовали другого типа, я решил, что, может, я ошибаюсь.

Чарли Меррика, директора похоронного бюро.