Окончательный диагноз

Люси казалось, что Пирсон нередко основывает свои суждения на личной неприязни. Сегодня жертвой стал Гил Бартлет, опытный хирург, успешно оперировавший больных в случаях, которые ранее считались неоперабельными.

Пирсон хорошо знал это. Почему же такое недоброжелательство? Может быть, он завидует Бартлету? В свои сорок лет Бартлет достиг многого, чего не удалось достичь Пирсону, он был известен, имел обширную практику в городе. Специальность же патологоанатома, чрезвычайно важная и необходимая, в общем-то малопопулярна и славы не приносит. Многие считают ее чем-то вроде лаборанта, даже и не подозревая, что должность требует высшего медицинского образования и многих лет практики.

Могли здесь играть роль и деньги. Гил Бартлет, помимо всего, консультировал и получал от больных гонорары, а Пирсон был штатным работником больницы и жил на одно жалованье. При такой постановке дела любой начинающий хирург мог зарабатывать вдвое больше опытного патологоанатома. Кто-то как-то съязвил, что хирург получает пятьсот долларов за удаление опухоли, в то время как патологоанатом – пять долларов за исследование этой опухоли, диагноз, рекомендацию дальнейшего лечения и прогноз течения болезни.

Люси была в хороших отношениях с Пирсоном, ей даже казалось, что он симпатизирует ей, да и она сама ничего не имела против старика. Он охотно консультировал ее больных, когда она к нему обращалась, и это очень помогало ей в работе.

Совещание закончилось. Присутствующие понемногу расходились. Пирсон замешкался, собирая свои бумаги. Проходя мимо него, О'Доннел попросил его пройти в соседнюю комнату.

– На минутку, Джо.

Начав разговор, О'Доннел старался быть как можно более сдержанным:

– Джо, мне кажется, пора прекратить ваши резкости и нападки на сотрудников.

– Почему? – Пирсон не собирался сдавать позиции.

– Да потому, что это ни к чему хорошему не приведет, – ответил О'Доннел, невольно повышая голос. Раньше он этого никогда бы себе не позволил в разговоре с Пирсоном. Правда, как главный хирург О'Доннел не имел права вмешиваться в деятельность патологоанатома, но когда работа отделения патанатомии затрагивала интересы хирургии, у него все же были кое-какие права.

– Я всего лишь обратил внимание на неправильный диагноз. – Тон Пирсона был резким. – А вы считаете, что подобные случаи следует замалчивать?

– Уж вам-то не надо такое говорить, – ледяным голосом ответил О'Доннел.

– Я просто не так выразился, – проворчал Пирсон. О'Доннел не смог скрыть улыбки. Для Пирсона не так-то легко было извиниться перед кем-либо.

– Я думаю, все это можно делать совсем по-другому, – сказал О'Доннел уже миролюбивым тоном. – На наших конференциях я хотел бы, чтобы вы докладывали о результатах вскрытий, а руководить дискуссией буду я сам. И поменьше эмоций.

– Кому нужны эти эмоции? – Пирсон продолжал еще ворчать, но чувствовалось, что он уже отходит.

– И все-таки, Джо, я хотел бы руководить конференциями, как я это считаю нужным. – О'Доннелу хотелось поскорее закончить разговор, но все же он решил поставить точки над i.

Пирсон пожал плечами:

– Пожалуйста.

– Вот мы и договорились. Спасибо, Джо. – О'Доннел подумал, что это, пожалуй, самый подходящий момент решить со стариком еще один вопрос. – Раз уж вы здесь, Джо, – сказал он, – есть еще одно небольшое дело.

– Я очень занят. В другой раз. – Пирсон, казалось, давал О'Доннелу понять, что, хотя он и уступил в одном вопросе, он отнюдь не намерен позволить покушаться на свою независимость.

– Дело не терпит отлагательства. Речь идет о заключениях вашего отделения. Есть жалобы, – спокойно продолжал О'Доннел, – что вы слишком поздно даете заключения.

– Ну конечно, Руфус пожаловался! – опять вспылил Пирсон. Но О'Доннел твердо решил не дать спровоцировать себя на новую ссору.

– В том числе и Руфус. Вы сами знаете, Джо, жалоб много.

Пирсон ответил не сразу, и О'Доннелу даже стало жаль старика. Пирсону было шестьдесят шесть, и работать ему осталось от силы каких-нибудь пять-шесть лет. Он, очевидно, не мог смириться с мыслью, что ему придется уступить место молодому врачу. Возможно, он сам понимает, что как специалист отстал и уже не может поспеть за быстрым прогрессом науки. Но, несмотря на свой неуживчивый характер, старик заслуживал уважения. О'Доннелу нравилась прямота Пирсона, и в начале своей работы в больнице он даже воспользовался этим его качеством, чтобы навести порядок в отделении хирургии. Вот почему теперь О'Доннел старался как можно мягче разговаривать с Джо.

– Вы себе не представляете, Кент, сколько у меня работы! – Пирсон уже совсем успокоился.

– Представляю, Джо. – О'Доннел был рад, что разговор принимает именно такой оборот. – Вы действительно страшно перегружены. И это несправедливо. – Он чуть было не добавил:

“В вашем возрасте”, – но вовремя спохватился. – Вам необходима помощь.

Реакция была незамедлительной. Пирсон теперь уже просто кричал: