Окончательный диагноз

– Послушай, если ты опять о том же, выбрось это из головы, – грубо прервал он Александера.

– А в чем дело? – сдержанно полюбопытствовал Коулмен. Но старший лаборант уже принялся отчитывать Александера:

– Не успел появиться новый доктор, как ты морочишь ему голову всякой ерундой. Хватит об этом, понял? – Затем, повернувшись к Коулмену, со снисходительной улыбкой пояснил:

– У него пунктик, доктор. А теперь, если хотите, мы пойдем в гистологию, – попытался он увести Коулмена.

– Одну минуту. – Коулмен обратился к Александеру:

– Если это касается работы, я готов вас выслушать.

– Мой вопрос непосредственно связан с тем исследованием крови, которое я сейчас провожу, – начал Александер. – Видите ли, у моей жены отрицательный резус-фактор, а у меня положительный.

– Это случается довольно часто, – улыбнулся Коулмен. – В чем же проблема? Результаты пробы, надеюсь, отрицательные?

– Все дело именно в пробе, доктор.

– То есть? – Коулмен никак не мог понять, что же так волнует лаборанта.

– Я считаю, что мы обязаны кроме обычных проб с физиологическим раствором и высокомолекулярным белком проверить также реакцию на сыворотку Кумбса, – взволнованно сказал Александер.

– Само собой разумеется, – продолжал недоумевать Коулмен.

– Что вы сказали, доктор? Будьте добры, повторите еще раз.

– Пожалуйста. – Коулмен по-прежнему не понимал причины волнения Александера и весь этот странный разговор. Лаборант просил его повторить элементарную истину, известную любому серологу. Зачем?

– Мы не делаем пробу по Кумбсу, – словно отвечая на его вопрос, сказал Александер и посмотрел на Баннистера. – Сыворотка Кумбса при исследованиях крови на сенсибилизацию у нас не применяется.

Коулмен подумал, что он ослышался. Александер ошибается, он работает здесь недавно и, по-видимому, что-то перепутал. Но в тоне Александера были неподдельное волнение и искренность.

– Это действительно так? – обратился Коулмен к Баннистеру.

– Исследованиями руководит доктор Пирсон. – Старший лаборант всем своим видом показывал, что он считает этот разговор беспредметным.

– Может быть, доктор Пирсон не знает, как вы делаете пробу на сенсибилизацию?

– Пирсон прекрасно все знает. – Баннистер уже не сдерживался. К нему вновь вернулись его обычная грубость и раздражительность. Вот так всегда с этими новичками. Не успеют явиться, как жди от них неприятностей. Он искренне старался быть любезным с этим новым доктором, и вот что из этого вышло. Ну, ничего, Пирсон быстро поставит его на место.

Коулмен словно не замечал вызывающего тона старшего лаборанта. Нравится он ему или нет, но какое-то время придется с ним работать. А теперь необходимо выяснить все до конца.

– Боюсь, я не совсем вас понял, – обратился он к Александеру. – Безусловно, антитела в крови беременных женщин не всегда можно обнаружить с помощью только физиологического раствора и высокомолекулярного белка. Вот почему необходима проба на сыворотку Кумбса.

– Именно это я и твержу.

– Разумеется, если нужно, я могу поговорить с доктором Пирсоном, – продолжал Коулмен. – Но я уверен, что это простое недоразумение. В дальнейшем эту пробу и другие делайте только так – все три исследования. И обязательно третье – с сывороткой Кумбса.

– У нас в лаборатории нет сыворотки Кумбса, доктор! – Теперь Александер был рад, что решился еще раз сказать об этом. Новый доктор ему положительно нравился. Может быть, наконец удастся изменить что-то в лаборатории.

– Если нет сыворотки, выпишите ее для нужд лаборатории. Чего-чего, а сыворотки Кумбса у нас хватает. Дайте мне бланк заказа, – обернулся он к Баннистеру. – Думаю, я имею право подписать его. Собственно говоря, это входит в мои непосредственные обязанности – я буду отвечать за работу лаборатории.

Поколебавшись, старший лаборант нехотя открыл ящик стола и, достав нужный бланк, протянул его Коулмену.

– Вообще-то доктор Пирсон сам делает все заказы, – недовольно проворчал он.

– Думаю, что моя работа в отделении будет связана с несколько большей ответственностью, чем счет на пятнадцать долларов, – не без иронии заметил Коулмен, начинавший понимать обстановку.

Телефонный звонок выручил Баннистера.

– Меня вызывают в клиническое отделение, – ворчливо сказал он, кладя трубку.

– Я вас не задерживаю, – холодно ответил Коулмен. Все, что произошло, возмутило его гораздо больше, чем он мог предполагать. Неправильная методика исследования – вопрос настолько серьезный, что его нельзя недооценивать. Навести здесь порядок будет не так просто, если такие, как Баннистер, станут мешать этому. Должно быть, патологоанатомическое отделение находится в еще более запущенном состоянии, чем он думал.

Коулмен снова, теперь уже внимательно, осмотрел помещение лаборатории. Горы использованной лабораторной посуды, кипы ненужных, пожелтевших от времени бумаг, на столах и стенах – слой пыли, кое-где даже плесень. Коулмен медленно обошел лабораторию, заглядывая во все углы.

Александер с беспокойством наблюдал за ним.

– Неужели лаборатория всегда в таком состоянии? – наконец не выдержал Коулмен.