Окончательный расчет

— Вы в курсе, для чего приезжал сюда Юрий Александрович? — мягко поинтересовалась Романова, стараясь не смотреть на Корсакову: вряд ли той приятно демонстрировать чужому человеку слезы…

— Да, конечно. — Анна Ивановна справилась с собой, голос ее вновь сделался тверже. — Я именно поэтому и не сомневаюсь, что их обоих… оба они пострадали из-за этого проклятого бизнеса, из-за завода! Юре, когда он пришел ко мне в больницу, еще когда приехал в первый раз, где-то через месяц после похорон… В общем, Юра говорил, что ему не нравится, как ведется следствие.

— Значит ли это, что он решил заняться расследованием сам?

— Думаю, так оно и было, — вздохнула Анна Ивановна. — Я потому и уверена, что Сережу убили из-за завода, что Юра мне это сказал. А через два дня убили и его тоже…

— Анна Ивановна, — поинтересовалась Романова, — скажите, в какой степени вы были в курсе дел мужа?

— Если не считать отдельных моментов, пожалуй, в общих чертах. — Она задумчиво посмотрела на Романову. — Не то чтобы Сережа избегал об этом говорить дома, но чаще всего он настолько заматывался на заводе, что, возвращаясь оттуда, предпочитал просто отдохнуть, а не вести деловые разговоры.

— Тогда, возможно, вы вспомните — не было ли у него незадолго до несчастья каких-то чисто рабочих неприятностей — помимо ссоры с Фоминым? Возможно, он упоминал какие-то особые для них сделки?

— Прежде всего я говорила, что с Геной они поскандалили, что Сережа на него за что-то рассердился, даже назвал разгильдяем… Но потом они, по-моему, помирились и работали как обычно, хотя какая-то натянутость между ними чувствовалась — я заметила на своем дне рождения, во время вечеринки… Но как таковой ссоры все-таки не было. А насчет сделок… Нет, по-моему, все было как обычно… — Анна Ивановна слегка нахмурилась, задумавшись. — Хотя… Ну да… Правда, я не знаю, когда деньги пришли на счет, но вроде бы Гена говорил, что недавно и сумма крупная…

— Что вы имеете в виду?

— Простите, это мысли вслух. Просто Гена на днях говорил, что у него проблема, он не может с кем-то там расплатиться, а сумма крупная. Дело в том, что снимать деньги со счета, на который они пришли, имел право только Сережа. Я Гене ничем помочь не могу, пока не вступлю в права наследства: я спрашивала у адвоката нашего…

— Что за сумма?

— Не знаю, но Геннадий говорит, что крупная и что они с Сергеем должны были перевести ее за какой-то товар… Точнее не скажу… Просто не знаю: надо спросить у него самого.

— Хорошо, Анна Ивановна, у меня еще один вопрос — последний: вы не в курсе, вашему супругу в последние недели перед несчастьем никто не угрожал, скажем по телефону?..

— Сергею? Угрожал?.. Боюсь, тут я вам не помощница, — вздохнула Корсакова. — Сережа, после того как у меня обнаружили хроническую тахикардию, ничего такого, что бы могло меня всерьез напугать, рассказывать бы не стал. И даже вида бы не подал, что что-то происходит. Скорее, поделился бы с Геной.

— Ясно… — Галя пододвинула Корсаковой протокол и поднялась со стула. — Спасибо, что были откровенны, Анна Ивановна! Прочтите и, если все верно, распишитесь.

Корсакова пробежала глазами протокол и взяла из рук Гали ручку. А Романова, словно между прочим, поинтересовалась:

— Вы еще не решили, как распорядитесь своей частью наследства?

— Если вы имеете в виду завод, свою часть акций я продам, Геннадий согласен их купить… Какой из меня бизнесмен, да еще после того, как из-за этого бизнеса, будь он проклят, и Сережу, и Юру убили?!

Галочка тепло распрощалась с хозяйкой и, следуя ее инструкции, отправилась в кабинет погибшего хозяина, располагавшийся дальше по коридору. Едва приоткрыв тяжелую дубовую дверь, она поняла, что, в отличие от их с Анной Ивановной беседы, никакой доверительностью здесь и не пахло! Обстановка сложилась явно напряженная, о чем свидетельствовало и жесткое выражение лица Померанцева, и откровенно испуганный взгляд Фомина, брошенный им на вошедшую Галю.

— Присаживайтесь, Галина Михайловна, — официально произнес Валерий, кивнув Галочке на довольно широкий, мягкий диван. Сам он расположился напротив, за письменным столом. Сидевший по другую сторону стола Фомин оказался как раз между ними. — Итак, вернемся к телефонным звонкам. Не припомните, когда был первый из них?

— Точно не скажу, забыл… Но не больше чем за месяц до гибели Сергея… Клянусь вам, я действительно подробностей не знаю!

Фомин вынул из кармана аккуратно сложенный белоснежный платок и вытер лоб: каким-то образом Померанцеву удалось вогнать его в пот, хотя в комнате царила прохлада.

— Сергей ни в какие подробности не вдавался, он вообще не был любителем деталей… Просто, как я и говорил, сказал, что какая-то, простите, сука угрожала ему по телефону, хотела развести на бабки…

— И вы даже не поинтересовались, мужчина звонил или женщина?

— Не поинтересовался… Я почему-то решил, что женщина и что это какое-то личное дело…

— Ваш друг что, изменял жене?