Окопная правда чеченской войны

После постановки задач вершина пустеет, и генерал садится на раскладной стульчик и надолго замирает, наблюдая за полем боя под ним.

Вздрогнула гора от грохота разрывов «Ураганов». Салютом расцвели в небе гроздья тепловых ловушек, отстрелянных штурмовиками. Ахнули разрывы бомб. Вся огромная военная система группировки пришла в движение согласно воле своего командующего.

— Сюда даже генерал Ермолов не дошел, — говорит вдруг генерал.

И в этих словах его то ли скрытая гордость от того, что он, русский генерал, доделывает сегодня то, что не успел, не мог полтора века назад другой русский генерал. А может быть, горечь от того, что спустя полтора века русскому солдату вновь приходится с оружием в руках усмирять эти горы, поливать их своею кровью. Кто знает…

…Штурмовая группа готовилась к выходу. Кто-то торопливо доковыривал ножом тушенку из банки, кто-то набивал пулеметную ленту. Кто-то дремал, положив голову на бронежилет. Молодые ребята. Пулеметчик в «бандане» — рокерской косынке. Снайпер — в перчатках с обрезанными пальцами. Гранатометчик светлый в очках, с наушниками плеера в ушах. Если бы не оружие, не амуниция, не эти горы — то один в один — молодежная «тусовка» где-нибудь в Москве или Ярославле. Но здесь война и мальчишки готовились к ней. Это штурмовая группа бригады. Те, кому приходится идти первыми, взламывать духовскую оборону, драться насмерть. Мальчишки? Бойцы!

— Подъем! Строиться! — буднично говорит командир. Сам он не намного старше своих солдат. Без знаков различия, так же увешенный оружием, он почти не отличим среди них, но слово его, чувствуется, здесь ценят. Группа скоро выстраивается в две шеренги.

— Шмотки не брать — их тылы заберут. Старшина проследит, — поясняет командир. Все «мухи» — на себя. Наверху дополучим «шмелей» и выдвигаемся к высоте 437.0, оттуда по гребню пойдем вон на ту высоту, — командир указывает шомполом на один из пологих хребтов внизу.

— Задача — взять высоту и закрепиться.

— Все ясно?

— Понятно, командир, — нестройно отзывается «братва».

— Тогда — по коням! Нале-во! Шагом марш!

И строй неторопливо зашагал к БМП, стоящим неподалеку. Рассаживались быстро, привычно. И через минуту боевые машины уже были похожими на какие-то средневековые пиратские челны. Разномастные сидения от автомобилей, подушки, бронежилеты, стволы, ящики с боеприпасами, тубусы одноразовых гранатометов. Все вроде бы вперемешку, в беспорядке, а на самом деле все на месте, все под рукой, все по-боевому…

На башне одной из БМП колонка от магнитофона.

Взревели движки. Лязгнули гусеницы. Командиру протянули руку и он легко вскочил на броню, сел на заботливо подсунутую ковровую подушку. Надел танковый шлем, прижал ларингофоны к горлу.

— Вперед!

Качнулись на месте и тут же рванулись, как пришпоренные лошади-БМП. А из колонки динамика донеслось, тая в воздухе:

Комбат, батяня! Батяня, комбат!
Ты сердце не прятал за спины ребят!..

капитан Владислав Шурыгин

Национальный вопрос в «Лимонии»

«Лимонка» № 202 август 2002 г.

Во время первой Чеченской войны экономика плодородного и богатого ресурсами Севера Казахстана практически полностью принадлежала чеченцам и ингушам (это один народ, на самом деле). Их здесь жило и живёт столько же, что и в Чечне с Ингушетией, и они в начале девяностых взяли под свой контроль почти всё, что приносило хоть какой-нибудь доход. Элеваторы, мясокомбинаты, торговлю. Миллионы тон одного только зерна проходили через их руки.

Не трудно догадаться, куда шли вырученные деньги. Причём, доходило до смешного, зерно у чеченцев часто покупали именно российские военные на нужды Армии и исключительно за наличные доллары. Утром купят пару эшелонов, а к вечеру — баксы уже едут в Чечню, на войну, или на них вербуют добровольцев, благо недостатка в таковых не было, даже казахи записывались. Надо ли говорить, на чьей стороне в войне была вся 250 или 300 тысячная чеченская диаспора в Казахстане. Почти у каждой семьи до войны был дом и на Кавказе. Почти в каждой семье кого-то из родственников убили или ранили. Раненные боевики лечились в местных санаториях. А эмиссары Дудаева, а потом Басаева и Масхадова каждую неделю увозили с собой полные чемоданы денег, собранных как пожертвования. В каждом доме было оружие, и молодые чеченцы почти открыто говорили, что скоро у них и здесь будет своя армия, и будет поход на север. Собрать тысяч пять головорезов, и направить их куда-нибудь в сторону Челябинска не было проблемой.