Окопная правда войны

Кто знает, может быть из-за таких вот сводок, в Москве написали директиву №3? Ведь по замыслу Главного командования контрудары трех фронтов должны были создать условия для захвата стратегической инициативы и способствовать разгрому вторгшегося врага. Однако при отсутствии управления войсками, непрерывном воздействии авиации, панике и неразберихе, в короткий срок было невозможно организовать и тем более нанести эти удары. Тем не менее командующий Западным фронтом в целях осуществления директивы №3 приступил к организации контрудара по сувалкинской группировке противника. В 23.40 минут он начал переговоры по «бодо» с генералом Болдиным, находящимся в штабе 10-й армии:

«Павлов: Познакомились ли с обстановкой и какие решения приняли?

Бодцин: С обстановкой ознакомился...

Павлов: Выслушать приказ: Вам надлежит организовать ударную группу в составе корпуса Хацкилевича плюс 36-я кд, части Мостовенко и нанести удар в общем направлении Белосток, Минск, южнее Гродно с задачей уничтожить противника на левом берегу р. Неман и не допустить выхода его частей в район Волковыск, после этого вся группа перейдет в подчинение Кузнецова В.И. Это ваша ближайшая задача. Возглавьте ее лично. Голубеву передайте занять рубеж Осовец, Бобр, Визна, Бельск и далее на Клещеле. Все это осуществить сегодня за ночь, организованно и в быстрых темпах, особо обратить внимание, чтобы хозяйство начальника артиллерии фронта не осталось в Червонном Бору. У меня все.

Болдин: Из Червонного Бора вся артиллерия была вывезена и участвовала в боях.

Павлов: Приступайте к выполнению данного мною задания».

7 июля 1941 г. следователь спросит генерала Павлова:

— Какие вы как командующий фронта сделали выводы из исхода первого дня боя?

— Из результатов первого дня боя я сделал следующий вывод, что против центра 10-й армии дерется по преимуществу пехота и что наша пехота успешно отбивает все атаки противника. На правом фланге против Кузнецова, в направлении на Сапоцкин введены тяжелые танки противника, которые не пробиваются 45 мм артиллерией и что противник за этими танками ввел свою пехоту, поломав нашу оборону. На правом же фланге у Кузнецова был разгромлен весь полк крупной механизированной частью противника, пришедшего с севера из Литвы в составе: 2-3 мехдивизий и 2-3 мотодивизий. Это заставило меня очень сильно опасаться за возможность разворота удара этой механизированной частью в общем направлении на Лида.

— Какие меры вами были приняты, как командующим, для предотвращения прорыва фронта? — звучит из уст следователя более конкретный вопрос.

— На правом фланге мною было указано 3-й армии, используя атаку 11-го мехкорпуса в направлении Сапоцкин, частям 85-й дивизии этой же армии занять второй оборонительный рубеж западнее Гродно на Суховоло, фронтом на север. Потрепанные части 56-й дивизии я приказал Кузнецову собрать, поставить на правый берег реки Неман и оборонять Гродно и направление на Лида.

Почувствовав удар из Литвы, я приказал командиру 21-го стрелкового корпуса (штаб в Лиде) занять оборонительный рубеж западнее Лида противотанковой бригаде, северо-западнее — 17-й стрелковой дивизии, дабы удержать рубеж для того, чтобы выиграть время и дать возможность 37-й и 24-й стрелковым дивизиям сосредоточиться в районе северо-западнее Лида и обеспечить правый фланг от удара из Литвы с направления Ораны, войдя в связь с литовскими частями, что командиром 21-го стрелкового корпуса и было выполнено, но никаких частей в районе Ораны им найдено не было...

Но что еще мог сказать Павлов, если все командование фронта, имея весьма скудные и отрывочные данные об обстановке, в первой половине дня 22 июня никаких кардинальных решений не принимало. «Все отданные штабом округа распоряжения носили частный характер и были направлены главным образом на ускорение выдвижения войск из глубины округа. Причинами незнания обстановки являлись отсутствие авиационной разведки и связи с агентурной разведкой, перерыв проводной связи с войсками связи с войсками, неумение наладить радиосвязь и связь подвижными средствами и самолетами с армиями, которые к тому же сами не имели исчерпывающих данных об обстановке. (...)

На моральном состоянии наших войск, кроме первых ошеломляющих ударов врага, отрицательно сказался беспорядочный отход одиночек и групп невооруженных рабочих и разных строительных подразделений из Брестского укрепленного района, которые сеяли панику и распространяли слухи о просочившихся в наш тыл автоматчиках, о выброшенных десантах, об обходе наших войск на флангах, об окружениях и т.п. Тем не менее отходившие войска старались зацепиться за любой более или менее подходящий рубеж. Но сил и необходимой организованности для решительного отпора наступившему противнику не хватало, и отход продолжался (Л.М. Сандалов)».

К исходу 22 июня полных данных о противнике и своих войсках не имелось ни в штабе фронта, ни в штабах армий.

«О действительном положении частей и размерах понесенных ими потерь не знали даже командиры соединений», — вспоминал