Окопная правда войны

Начальник разведки 1-го Гвардейского кавалерийского корпуса полковник А.К. Кононенко, внимательно присмотревшись к этому «военачальнику», прекрасно «понял, какой страшной злобой заполнено было все его существо, как дико ненавидел он людей. Злоба туманила его и так не весьма ясный рассудок». В старой записной книжке начальника разведки о Захарове было написано: «... он так обильно и плотно заполнен злобой, что никакие другие качества уже не могут в нем вместиться. Слава ко многим генералам приходит через горы трупов. Их славе всегда сопутствует смерть. Еще не было случая, чтобы генерал отказался от вручаемой награды из-за того, что его заслуга стоила в сотни раз больше жизней и крови, чем могла стоить. У меня всегда вызывало недоумение, как можно таким людям, как Захаров и ему подобные, доверять и подчинять войска?»

Был и другой генерал — командующий, «который, проезжая по ремонтируемой саперами дороге, обратился к своему адъютанту: “Почему меня не приветствуют мои войска?”

Адъютант был весьма расторопен и ответил: “Товарищ командующий, идет дождь, и верх у нашей машины поднят. Вас не видят, поэтому и не приветствуют”. “Остановите машину и опустите верх”. Приказание было исполнено, но ни один солдат не обратил внимания на едущих в машинах... У них была своя работа и разглядывать — кто в машинах, да еще узнавать своего командующего, которого они сроду в глаза не видели, времени не было. Так и пришлось генералу промокнуть, не достигнув желаемого».

В январе 42-го, в разгар подготовки операции в штаб 16-й к Рокоссовскому приехал заместитель командующего фронтом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов. Приехал, что называется, не с пустыми руками, а с целой машинисткой. И расположился аккурат в одном из домов. Константин Константинович вспоминал: «Он вызвал меня к себе. Выслушав мой доклад, в повышенном тоне заявил, что все мероприятия никуда не годятся. Дескать, вместо того чтобы усиливать равномерно всю занимаемую нами полосу, мы, стягивая к Сухиничам силы, ослабляем другие участки, давая возможность этим воспользоваться противнику. С ним я не мог никак согласиться и счел своим долгом доложить о том командующему фронтом по телеграфу. Тот мое решение одобрил, а Кузнецову приказал выехать в 61-ю армию.

Задачу комфронтом мы выполнили и город Сухиничи освободили».

«Дебют» же Кузнецова продолжался. Там ему точно так же, как и в 16-й, не понравились мероприятия, проводимые командующим генералом М.М. Поповым. «О своих претензиях он доложил по телеграфу комфронтом. Тот незамедлительно отреагировал на его доклад, приказав ему вступить в командование 61-й армией. Ф.И. Кузнецов, пытаясь избежать столь неожиданного назначения, доказывал, что М.М. Попов в состоянии выправить положение после полученных указаний, но его доводы не помогли ему избавиться от более ответственной самостоятельной должности. И пришлось ему вступить в командование 61-й армией. Но не повезло, оказывается, Кузнецову и здесь, так же, как не везло в Прибалтике и Крыму. Не прошло и недели, как противник перешел в наступление и продвинулся на одном из участков 61-й армии до 30 км. М.М. Попов опять вступил в командование армией, а Ф.И. Кузнецов вообще выбыл из состава Западного фронта».

Были и другие генералы. Например, бывший заместитель командующего Брянским фронтом вступил в командование 38-й армией. Командовал ей безупречно, но отличался особенной неторопливостью или даже флегматичностью.

Однажды командующий фронтом К.К. Рокоссовский, находясь в расположении его армии, «узнал, что противник внезапной атакой потеснил наши части на одном из участков». Естественно, его это не могло не обеспокоить, и он отправился на КП армии. Каково же было удивление Константина Константиновича, когда он застал командарма за столом, на котором тот пил чай из самовара.

«Чибисов был в весьма благодушном настроении, — вспоминал Рокоссовский. — На мой вопрос, известно ли ему о положении у него на фланге, командарм спокойно ответил: он еще не выяснил обстановку, но уверен, что там ничего особенного не приключилось. И пригласил меня попить чайку.

Это поистине олимпийское спокойствие в столь тревожной обстановке возмутило меня до глубины души и вынудило повести разговор в резкой форме. Подействовало. Командарм энергично принялся за дело».

Петр Григорьевич Григоренко, будучи заместителем начальника штаба 10-й Гвардейской армии по вспомогательному пункту управления, однажды столкнулся, мягко говоря, не с очень хорошим генералом.

После одного из выездов в войска он возвращался в штаб армии на «виллисе». Но фронтовые дороги, как правило, «страдали» скоплением автомашин и разной техники. И на этот раз одна машина разворотила небольшой деревянный мостик, проложенный прямо на земле (перекрывающий заболоченную речушку) и загородила проезд. Другие машины попытались объезжать и застряли. В общем, на этот раз скопилось до сорока машин.