Окопник

В Минск мы не пошли, хотя он рядом был, немцы нас там ждали, и терять людей и технику в ударах в лоб я не собирался. Я ушёл в Прибалтику, где с особым удовольствием уничтожал гарнизоны полицаев из местных. Немцы пытались перехватить нас, а задействовать свою любимую авиацию не могли, дроны «подавителями» сбивали разведчиков на подходе. Да и боевые самолёты тоже, тут я на принцип пошёл, так что с воздуха мы в безопасности. И да, за время рейда разгромил девять фронтовых аэродромов и пять тыловых. Жаль, что застал немцев со спущенными штанами только десять раз, в остальных случаях те успели эвакуировать самолёты и людей. Знали, что не берём в плен солдат и офицеров люфтваффе. Я такой приказ отдал.

Не стоит думать, что мы шли общей колонной. О нет, только тылы и один танковый батальон чисто для защиты тыловых подразделений моей бригады и освобождённых пленных. Впрочем, чуть позже и этот батальон задействовал. Так вот, используя дроны, два гонял, остальные в резерве, я знал, где немцы и сколько их. Давал информацию штабу своему, те выделяли нужные силы, направляя на уничтожение, часто немцев перехватывали на дороге, из засад, или в лоб, если противопоставить им нечего было. И таких групп было около полусотни, где два-три танка, редко когда рота, и всего пару раз, когда целым батальоном действовали. Они работали вокруг бригады. Поэтому зона охвата у нас огромная и противник нёс просто ошеломительные потери. Перехватывали-то всех, даже крупные силы, а если засады на нас, я сообщал, их обходили или уничтожали, если сил хватало. Если немцы уходили, я сообщал, и их всё равно нагоняли. И я горжусь, что ни одно моё подразделение не попало в засаду, всегда схватки шли, когда бойцы и командиры знали, кто им противостоит.

Да, когда взяли склады с Т-28, три дня на месте стояли, хотя я всех командиров убедил, что пока стоим, нас окружат и уничтожат. Движение, вот в чём суть нашего успеха. Так вот, пока танки приводились в порядок и вводились в строй, почти сотня мелких моторизованных групп опустошала всё на пятьдесят километров вокруг. Некоторые наглые группы врывались в городки, расстреливали комендатуры и гарнизоны и уходили. Здоровая наглость проявилась в бойцах, и это было заметно. Да, мне это нравилось, а с какой уверенностью работали штабные командиры, боевые, и сами бойцы. У них появлялась уверенность в своих силах. Через это я прогнал и освобождённых, опыт боевой получали.

Топливо часто в дефиците было, но захватывал хранилища немцев, останавливал на железной дороге топливные эшелоны, станции захватывал, так что до самого острого дефицита ни разу не дошло. Мы Прибалтику трижды прошли с одного края на другой, имею в виду с запада на восток, приморские города обстреливали, суда в портах часто захватывали, потом уходили. Немало вышло к нам бойцов и командиров, что там прятались. Да нет, мало, местные их выдавали только так. А тут нас нашёл самолёт, мы как раз окраины Вильнюса обстреливали, особенно железнодорожную станцию, пока мелкие моторизованные группы вокруг работали. Приказ командарма, письменный, немедленно возвращаться. Это заняло шесть дней, но вернулись. А нашли нас легко, у Вильнюса мы внезапно появились, до этого в ста километрах громили крупную железнодорожную станцию, а на аэродроме пять транспортных «Юнкерсов», лётчиков хватало, больше сотни было, захватили машины целыми, такой приказ был командиру группы, что участвовала в захвате. Там две роты, танковая, где десять «тридцатьчетвёрок», и мотострелковая. Так что всех, кто у нас балласт, в основном раненых, посадили на самолёты и отправили в Москву. Мы так не в первый раз делали, в третий, если прямо сказать. Уйти не успели, вот самолёт командарма и нашёл нас у Вильнюса.

Я не скажу, что огорчён, пора к своим, усталость копится, это заметно, пусть я шесть раз устраивал отдых на два дня в разных захваченных городках, но тут полноценный отдых нужен. Эти двенадцать дней отдыха и позволили нам два месяца громить тылы. Немцы в бешенстве, они просто не успевали, по-другому и не скажешь. Нас целая танковая дивизия ловила, и ресурс в ноль потратила, и не догнала.

Хотя мои моторизованные группы мелко кусали её, нанося потери из засад, или подставляли их под удары моей артиллерии. Но генерального боя я и не думал давать, на что надеялись немцы. За эти два месяца бойцы бригады и освобождённые освоили технику, не раз чинили её после боёв или если просто ломалась, но мощные ремонтные возможности технической базы быстро возвращали её в строй. Большой боевой опыт получили. Именно с таким опытом мы громили всё, пока возвращались к позициям своей армии, освободив ещё восемь лагерей для военнопленных. Вели их колоннами пешком по проложенным нами дорогам, чтобы поспевали, так что вывел я помимо своей бригады и привлечённых сил, это тринадцать тысяч, ещё тридцать тысяч освобождённых пленных. Вот такие дела. А выходить именно у наших нужно, если какая другая армия или даже фронт, те все силы приложат, чтобы оставить нас у себя или ограбить на технику.