Окопник

Был и минус, кузов полон седоками, рядом Карбышев на месте пассажира фонариком светил на карту, определялся на местности, – я несколько километровок достал с окрестными землями на них, но Венгрии там не было. В общем, нужно менять транспорт. Повезло – километров через тридцать, у моста был пост, немцев с десяток, но главное – там легковой мотоцикл-одиночка стоял на подножке. Мы с ходу расстреляли противника, и беглецы стали вытряхивать немцев из формы. То, что кровью попорчена, их не смущало – та, что я им передал, тоже не чистой была. А иначе как объяснить, что добыл её без повреждений? Нет, следы пулевых ранений и ножевых ран были.

Оружие собрали. Я же попросил генерала разрешения на мотоцикле проводить разведку, двигаться в дальнем дозоре, и тот разрешил. Так что на мотоцикле я ехал впереди, где-то в километр держал дистанцию от наших, часто работая с планшетом управления дроном-разведчиком. Так что следующие мосты мы проезжали без проблем, там все вырублены «подавителем» были. Не убивал уже, по убитым отследят, куда мы направляемся. А так пойми, отчего их сморило.

* * *

– Гаврилов, на выход, – сказал конвойный, открыв дверь нашей камеры.

Да, я находился на Лубянке, уже как-то сидел в этой камере, и нарды, в которые играл с соседом, и убрал, когда услышал, что конвоир подходит, тоже должны её помнить. Точнее, схожую, из другого мира.

Вообще, со дня побега две недели уже прошло. Когда я наших нашёл и технику пригнал, двое суток нам потребовалось, двигаясь ночами, добраться до небольшого городка, там дрон показал небольшой тральщик, что стоял у пирса и дымил углём из трубы. Погрузка угля и шла. Я сообщил о нём, вроде как проведя разведку на мотоцикле, на самом деле блондинку мял на кровати. Эта сразу любовницей согласилась стать. И не немка она, француженка. Генерал выбор одобрил, вот и довёл свою небольшую колонну до порта. Прямо в город заехали. Они меня в стороне ждали, пока я к тральщику скользнул, а часа два как стемнело, на борту уже все вырублены «подавителем», так что просто бил ножом. Никого из команды живым не оставил, да и было их там пять десятков. Ну и дал фонариком световой код, так что подкатили два грузовика и началась загрузка, мы бросили всё на берегу, хотя мотоцикл я прибрал, и, запустив машины, отошли от пирса и пошли к выходу.

У нас два морских командира было, один попал в плен в Одессе, другой в Крыму, ещё неожиданно один из французов корабельным механиком оказался, на эсминце ходил. Тот в машинное. Определили кочегаров, артиллеристов и зенитчиков, я вот в коки попал, сказал, что готовил хорошо, сам себе готовил и пробовал. Мне двух помощников выделили, американца того и одного из командиров, калечного, локоть не гнулся, но чистить овощи тот мог. Два наших моряка, глядя на карты, найденные в штурманской, – там мины на входе в бухту – провели по фарватеру и дальше на предельной скорости, ага, двенадцать узлов, двинули в сторону Туапсе. Туда проложили маршрут, угля должно хватить.

От трупов команды избавились ещё пока по фарватеру шли, сбросили за борт. Многие переоделись, на складе сменка была, робы матросов. Наконец горячее подал, а то какой день всухомятку, а тут и суп, похлёбка на мясе, и каша с мясной подливой, и компот. Хлеб вот не пёк, тут запас был, кок из прошлой команды испёк. На борту и рация была, и когда прошли половину пути, уже давно рассвело, полдень был, вышли на наших, на штаб Черноморского флота. Так что нас под вечер следующего дня встретили корабли черноморского флота и приняли трофей. Нас на сушу, а там на грузовиках до Ростова, на железную дорогу, и в Москву. Оттуда приказ пришёл, видеть нас хотят. В одном плацкартном вагоне и под охраной всех везли. Вот и получается, бежали две недели назад, а в камере я пятый день.

Поправив новую красноармейскую форму без знаков различия – выдали у наших, не в немецкой же форме ходить – руки за спину, вышел из камеры. Заперли её и повели в сторону выхода. В медсанчасть, мне ожог лечат, я воспаление амулетом убрал, но всё же медицинские услуги на Лубянке оказывают. Врач, сняв бинт, пропитанный мазью противоожоговой, осмотрел, покачав головой, и наложил новую. Ожоги долго заживают, а у меня свежий. А потом вернули в камеру. Сегодня допросы уже были, может ещё вечером вызовут. А так не я один в камерах сидел, все тут, даже Карбышев. Стандартная проверка старших командиров после плена.

Мной интересовались, и сильно. Как узнал о туннеле? Побег, где пропадал трое суток, как добыл машины, броню и оружие с формой, ну и всё остальное? Но факты за меня были, немало я набил немцев, и вот румын-моряков, так что допросы шли в мягкой форме. Бить себя я бы не дал. Точнее, отомстил бы, выпустив боевика и ремонтника, и дистанционно управляя ими, отомстил. Тоже мне, любители почесать кулаками. Я отвечать тоже умею, знаете ли. Так как я беспамятный, то о том, что было до лагеря, не спрашивали, не помнил.