Окопник

Стоявший рядом Хамзин, замер ни жив, ни мёртв, слушая нас, такие разговоры тот явно хотел бы не слышать и становиться их свидетелем. Впрочем, голоса мы не понижали, и бойцы у машины нас тоже слышали.

- Просто запомни, вот это всё что со мной произошло, это твоя вина. Вот и живи с этим.

Развернувшись, я вернулся к машине, Хамзин уже подскочил и открыл дверь, заднюю, так что устроился на сиденье, и велел шофёру, немолодому красноармейцу с усами под Будённого, вести в часть. Хамзин ко мне в «эмку» сел, на место пассажира спереди. А военюрист так и остался стоять, наблюдая как мы уезжаем. Не-е, я его не трону, пусть думает, боится, придут за ним или нет? Придут или нет? Если что, всё равно найду его. Мы же не спеша покатили по улочкам, теперь понятно почему лейтенант сел с нами, он город знал, в отличии от шофёра, подсказывал куда повернуть.

- О, а это что за толпа? - удивился взводный.

Я отвлёкся, от мыслей, ехал глядя на дома, но мысли мои были далеко. А тут встряхнулся и глянул через ветровое стекло, что там впереди, действительно народ, даже проезжую часть заняли, и в большинстве это женщины.

- Похоже митинг, - сказал я. - Остановите, выясним.

Мы, притормаживая, гололёд, остановились у толпы, хотя там расходились, давая нам коридор, проехать. Я сам выбрался, хотя Хамзин хотел придержать дверцу, и вот так подойдя к толпе, спросил у женщин:

- Что случилось, бабоньки?

- Ох, как вас, - только и смогла одна вымолвить, пока другие поражённо рассматривали меня.

- А, это меня НКВД, по чужом делу, выбивало признание. Не обращайте внимание, у них такое обычное дело, в большинстве невиновные по этапу едут, или под расстрел, им главное дело закрыть. Мне вот удалось с этого пути сойти, алиби было, но такое большая редкость. Так что случилось?

Вот так полуокружив нас и объяснили суть дела. А стояли те у военкомата, добровольцы в армию, дело было раскручено военными корреспондентами о подвиге двух девушек-связисток. Оказавшись в окружении, они сменили убитый расчёт станкового пулемёта и до вечера держались, отбиваясь от немцев, пока наши не контратаковали и не освободили их. Обе ранены, довольно тяжело, тут в госпитале, но их подвиг хорошо раскручен прессой. Девчат представили к высшим наградам страны. Не знаю правда это или нет, может афера, вызвать патриотический подъём, но это получилось, вон сколько желающих. Да вот военком их завернул, приказа нет принимать.

- Приказа нет? - задумчиво потёр я щёку. Кстати, бриться не нужно, я убрал волосяные луковицы в капсуле. Летом ещё.

- Да, мы хотим защищать нашу Родину, как наши мужчины, - выкрикнула одна бойкая девица из толпы.

Я же думал о проблемах с женским полом на передовой, да пока в окопе был, ни одну дивчину не доставал и не любился с ней, и тут, пока травмы не уйдут, доставать не буду. Просто если девчата хотят служить, так пусть служат. И для командиров разрядка, а то одни медики, глядишь военно-полевыми жёнами кто станет. Душевное спокойствие, когда женщины под рукой, это тоже много значит. Конечно кто-то не согласиться, но как-то найдёт себе командира-защитника. Поэтому обдумав и прикинув все шансы, решил, нужно брать. А почему и нет? Меня лично только позабавит реакция других командиров на это.

- Значит так, я командир моторизованной бригады. Мне нужны бойцы, и вы в дело сгодитесь. Нужны связистки, зенитчицы, санитарки, медсёстры, автоматчицы, шофера, если кто умеет управлять. Не умеете, научим, если желание есть. Я сейчас к военкому, передам список специальностей что мне нужны, по ним он отберёт из вас, добровольцев. Согласны?

Те были очень даже за, так что оставив Хамзина у машины, я прошёл в здание военкомата. Военком, в звании майора, сам принял меня, тот увечный, с палочкой ходил. Тихое место ему нашли. Вот так в его кабинет прошли, нам чай принесли, я и пояснил свои мотивы, на что тот понимающее усмехнулся.

- Постараюсь покрасивее подобрать, - кивнул майор. Повезло, тот адекватным оказался.