Окошко для смерти. Свидетель обвинения. «…и аз воздам». Сборник

Дверь отворилась, и вошел невысокий, очень бледный человек. У него были прямые, матовые волосы, высокий, костистый лоб и непроницаемые глаза, лишенные всякого выражения. Тонкие усики, подстриженные треугольником, окаймляли уголки рта, что придавало лицу экзотический вид. Кожа у него была такая бледная, что, казалось, светилась изнутри.

Пройдя за спиной крупье, он встал во главе центрального стола, взглянул на рыжеволосую девицу и коснулся своих усов пальцами, ногти которых отливали голубизной.

Губы его растянулись в усмешке, а через секунду он выглядел как человек, который не улыбался никогда в жизни.

Его бесцветный голос прозвучал иронично:

- Добрый вечер, мисс Гленн. Вы не против, если кто-нибудь из моих людей проводит вас домой? Мне будет неприятно, если эти деньги попадут не по адресу.

Девушка бросила на него не слишком ласковый взгляд:

- Я еще не ухожу… если только вы не хотите выбросить меня отсюда!

- Вот как? - спросил Каналес. - Что же вы собираетесь делать?

- Сыграть на все… черномазый!

Шум мгновенно смолк; наступила гробовая тишина - ни шепота, ни звука. Лицо Лю Харгера стало белее слоновой кости.

Каналес был совершенно спокоен. Легким движением руки он вынул из кармана смокинга большой бумажник и швырнул его на стол перед крупье.

- Десять кусков, - сказал он скрипучим голосом. - Это моя высшая ставка. Всегда.

Крупье взял бумажник, открыл его, вынул две пачки новеньких банкнот, соединил их в одну, закрыл бумажник и подвинул по краю стола в сторону Каналеса, Каналес не взял его. Все, кроме крупье, застыли.

- Ставлю на красное, - прозвучал голос девицы.

Крупье, нагнувшись над столом, очень аккуратно сложил вместе ее деньги и фишки. Потом поместил ее ставку на красный квадрат и прикоснулся к колесу рулетки.

- Если господа не против, мы сыграем вдвоем,- произнес Каналес, не глядя на присутствующих.

Головы закивали, никто не проронил ни слова. Крупье привел колесо в движение и легким жестом левой руки бросил шарик в желобок; он побежал по его поверхности.

Глаза рыжеволосой заблестели, рот медленно приоткрылся. Шарик помчался по желобу, перепрыгнул через один из металлических ромбов, скатился по наклонной плоскости круга рулетки и застучал по рубчикам отверстий, расположенных рядом с номерами. Внезапно он с сухим треском остановился и лег рядом с двойным зеро, на красном поле с номером 27.

Крупье поднял лопатку, медленно подвинул две стопки банкнот в направлении ставки и отправил все это туда, где стояла девушка.

Каналес вложил бумажник во внутренний карман смокинга, повернулся, медленно приблизился к двери и покинул зал.

Я разжал пальцы, судорожно стискивающие барьер. Присутствующие толпой направились к бару.

Лю отыскал меня, когда я уже сидел в углу за небольшим столиком и не спеша потягивал вторую порцию текилы. Оркестр играл какое-то вялое танго, пара танцующих несмело двигалась по паркету. Лю был в кремовом пальто с поднятым воротником, из-под него виднелось белое шелковое кашне, Лицо его сияло от тщательно скрываемого удовольствия. На его руках были белые, свиной кожи перчатки; положив одну из них на стол, он наклонился ко мне.

- Почти двадцать две тысячи, - сказал он тихо. - Вот это выигрыш!

- Да, неплохая сумма, Лю. На какой машине ты сюда приехал?

- Тебе что-то не понравилось?

- Ты имеешь в виду игру? Я не смыслю в рулетке, Лю. Мне не понравились манеры твоей девки.

- Это не девка, - запротестовал Лю. В его голосе звучало беспокойство.

- О'кей. Каналес рядом с ней выглядел лордом. Так какая у тебя машина?

- Большой зеленый «бьюик». У него большие фары и два подфарника укреплены на бампере. - Он казался обеспокоенным.

- По городу поедешь - не гони. Так, чтобы у меня был шанс присоединиться к кавалькаде.

Лю взял со стола перчатку. Рыжей нигде не было видно. Посмотрев на часы, я поднял голову, у столика стоял Каналес. Его лишенные выражения глаза смотрели на меня поверх экзотических усиков.

- Вам не нравится мое заведение, - сказал он.

- Совсем наоборот.

- Вы пришли сюда не ради игры. - Он скорее утверждал, чем спрашивал.

- Разве это обязательно? - попробовал пошутить я.

На его лице промелькнула едва заметная усмешка. Он слегка наклонился ко мне:

- Вы, наверное, детектив.

- Да нет, просто частный сыщик. И не слишком проницательный. Пусть вас не вводит в заблуждение мой высокий лоб.

Пальцы Каналеса сплелись на спинке стула, сильно сжав ее.

- Тебе не стоит больше сюда приходить, даже по делу, - проговорил он тихо, почти ласково. - Я не люблю ищеек.

Я внимательно посмотрел на вынутую изо рта сигарету, затем поднял глаза:

- Я слышал, как вас только что оскорбили; вы не ответили. Ну что ж… Я тоже пропущу мимо ушей сказанное вами.

Он повернулся и отошел, слегка переваливаясь. Ноги он ставил носками врозь, плотно прижимая подошвы к полу. В его походке и лице было что-то негритянское.

Я летал и через большие двойные белые двери вышел в полутемный холл; взял в гардеробе пальто и шляпу, оделся. Следующие двойные двери привели меня на веранду. В воздухе висел морской туман, каплями оседавший на согнутые ветром кипарисы.