Окошко для смерти. Свидетель обвинения. «…и аз воздам». Сборник

- Процветает, Пэт, просто процветает. У меня большой заказ на свежатину.

- Это еще что такое?

- Просто фигура речи.

- А…

- Между прочим, насколько я чист в связи со смертью Уилера? - Я отчетливо представлял себе озадаченное выражение его лица.

- Насколько я понимаю, тебя не за что задерживать. Почему тебя это интересует?

- Просто любопытно. Слушай, ребята в синем долго шуровали в комнатах до того, как я вернулся с небес на землю?

- Не думаю, ведь было совершенно очевидно, что произошло.

- Они что-нибудь оттуда забрали?

- Труп, твой пистолет, гильзу и личные вещи Уилера.

- И все?

- Вроде.

Помолчав, я спросил:

- Пэт, ведь самоубийцы обычно оставляют записку?

- Как правило, да. Обычно тогда, когда у них тяжелое настроение и нет свидетелей. Если они обдумали это заранее, то стараются объяснить свой поступок, в порыве чувств не тратят время на пустяки.

- Не думаю, что Уилер был страстным человеком, - сказал я. - Он был настоящим бизнесменом.

- Я думал об этом. Необычное дело, тебе не кажется! Как на твой взгляд - он похож на самоубийцу?

- Нет.

- И не говорил ничего такого накануне… Ясно.

После небольшой паузы я сказал:

- Пэт, сколько патронов осталось в магазине моего пистолета?

- Четыре.

- Правильно. И я из него не стрелял после нашей тренировки на прошлой неделе.

- Ну и?… - Голос его изменился.

Очень мягко я сказал:

- В магазине никогда не бывало меньше шести патронов.

Он заорал в трубку; я молчал, слушая, как он ревет:

- Майк, к чертям собачьим, отвечай!

Я засмеялся и повесил трубку.

Ему потребовалось всего пять минут, чтобы загнать прокурора в угол, как зайца. Конечно, прокурора мелким не назовешь, но и Пэт не мал ростом. Он наверняка высказал этому сопляку все, что думает, так что у того волосы встали дыбом; теперь светловолосый судейский мальчик не осмелится ничего предпринять.

Дело становилось все забавнее. Я вернулся в бар и допил свое пиво.

Бар начал заполняться. В восемь тридцать я позвонил Велде, но ее не было дома. Через час я позвонил еще раз; она еще не пришла. Не было ее и в конторе. Может быть, она пустилась на поиски специалиста, чтобы сменить вывеску на двери моей конторы.

Переместившись в угол напротив сигаретного автомата, я начал размышлять. Получалось это плохо, потому что прошлой ночью у меня не было причин все запоминать, - попойка шла по своим законам.

Прошлая ночь.

Прошлой ночью мы отбросили назад пять лет и погрузились в военные дни. Мы снова были друзьями, настоящими друзьями, а не просто солдатами, вынужденными есть и спать рядом. Мы были сильны своей дружбой.

Нас было двое, боровшихся за правое дело, отдающих ему все, что у нас было. А потом мы пили за победу. Неужели так должно было случиться? Неужели судьба бросила нас тогда навстречу друг другу, чтобы позднее свести вновь?

Прошлой ночью мы встретились и пили вместе, говорили и пили. Был ли он счастлив? Он очень обрадовался, когда мы случайно столкнулись, а до этого сидел, согнувшись над своим стаканом в баре. Может быть, с грустью вспоминал прошлое, может быть, просто размышлял. Но он страшно обрадовался мне, Все, о чем он думал, было отброшено в сторону вместе с пятью послевоенными годами; мы много пили. Конечно, в разговорах снова возникала война, как бывает всегда, когда встречаются бывшие фронтовики. Мы говорили, мы опять были вместе, одетые в одинаковую форму, готовые все отдать за другого нашего парня, независимо от того, знаком он нам или нет. Но эта тема должна была исчерпаться. И в конце нашего разговора в его глазах опять появилась тоска. Он не хотел говорить ни о чем другом. Сказал, что он уже неделю в городе и собирается ехать домой. Приезжал сделать закупки для своего магазина.

Да, мы были друзьями. Это было недолго, но мы были хорошими друзьями. Если бы какой-нибудь гнусный япошка убил моего друга в джунглях, я прошил бы желтолицего из автомата. Мой друг тоже отомстил бы за меня. Но мы были не в джунглях. Мы были в Нью-Йорке. Парень, который был мне дорог, приезжает в мой родной город и через неделю умирает…

Всего одна неделя. Что он в это время делал? С кем был? Где причина убийства - здесь или в Колумбусе? Проклятая неделя! Я бросил шляпу на стул, чтобы занять место, и, взяв еще несколько монет, снова вполз в телефонную будку. Моя физиономия опять приобрела жесткость, я знал, что делать.

Я набрал два номера. По второму я поймал человека, работающего на меня. Он был частным детективом, как и я, но исключительно честным и трудолюбивым. Его звали Джо Гилл; он был мне кое-чем обязан и мог начать отрабатывать свой долг.

Я сказал:

- Это Майк, Джо. Помнишь меня?

- Черт возьми, - засмеялся он, - как я могу тебя забыть? Надеюсь, ты насчет работы?

- Не совсем. Слушай, ты сейчас занят?

- Нет. Ты что-нибудь задумал?

- Очень много чего. Ты по-прежнему занимаешься страхованием?

Джо утвердительно пробормотал:

- Только этим я и занимаюсь, ищу исчезнувшие доходы. Можешь придержать свое оружие и крутых мальчиков.

- Не окажешь ли мне услугу, Джо?

Он колебался только мгновение:

- С удовольствием, Майк. Ты столько раз выручал меня! Что надо сделать?