Оковы безумия (СИ)

Нерешительно он подался плечами вперёд, опустив ногу на пол. Незаметно для неё Драко провёл ладонью по джинсам, чтобы убрать лишнюю влагу с кожи, и коснулся её руки. Она издала короткий писк и громко сглотнула. Её пальцы напряглись и выпрямились. Драко аккуратно обхватил её кисть, едва касаясь, и остановился.

Это прикосновение было похоже на всплеск всех эмоций и чувств, которые вообще существовали в мире: радость, отчаяние, горечь, боль, облегчение и любовь. Его захлестнуло цунами, и оно утащило Драко куда-то на дно, а затем выплюнуло обратно на берег.

Грейнджер дёрнула рукой, высвободив её и убрав обратно на колени, подарив Драко надежду, которую он давно утратил.

Спустя пару дней Грейнджер начала позволять ему держать себя за руку на протяжении всего прочтения сказки. Драко специально начал выбирать те, где количество страниц переваливало за двести, скупая почти всё, что могли предложить книжные магазины. Она выработала привычку аккуратно выводить круг по тыльной стороне его ладони, как он часто делал, сидя в кресле и вырисовывая эту геометрическую фигуру на подлокотнике. Грейнджер всё ещё была немногословна, но её горло больше не горело от крика по ночам. Она лишь изредка вздрагивала и просыпалась, ища в темноте Драко, который подрывался вместе с ней и спокойным тоном успокаивал её в течение получаса.

Когда Грейнджер погладила Пики по голове, после приготовленного завтрака, эльф весь сжался и быстро испарился в воздухе. Драко был уверен, что существо в данный момент верещало от радости и плакало, скорее даже, рыдало и билось в истерике.

Грейнджер часто ходила мимо своей палочки, которую Драко поместил в заколдованную стеклянную коробочку. Но ей не хотелось касаться её. В ней не пробуждался огонь. В глазах до сих пор не вспыхивала искра.

— Плед, — произнесли её губы, когда она удобно улеглась на кровать. Драко кивнул и достал из комода нетронутый более нескольких месяцев мягкий плед, сложенный её собственными руками. Он столько раз подавлял в себе желание схватить его и вдохнуть запах Грейнджер, пропитавший ткань. Она коснулась пальцами пледа и отпрянула, затем снова протянула руку и крепко ухватилась за него, следом прижав к груди.

Она погрузилась в сон, проглотив зелье и сжав своё одеяльце.

Иногда выпадали такие дни, что Грейнджер вовсе не хотела видеть Драко, но когда это случалось, он был готов перевернуть всё вверх дном. Она просто закрывалась в комнате и выходила из неё спустя сутки с опухшими и красными от слёз глазами и дрожащими губами. И только спустя время Драко осознал, что это были чувства. Она стала чувствовать не только пустоту, и как бы ему ни было больно думать о том, что в её голове в первую очередь начали появляться образы того, что причиняло ей мучения, Драко оповестил Поттера, что лёд тронулся.

Поттер прибыл на следующий день в то время, когда у Грейнджер по расписанию был дневной сон, который она, как прилежная ученица, всегда соблюдала.

— Что?

— Она плачет. Стабильно раз в три дня, — отчеканил Малфой, и его радостный тон вывел из себя Поттера.

— Плачет? И ты доволен?

— Ты не понимаешь? — закачал головой Драко. — Плач — это эмоция. Да, болезненная, но…

— Если она вспомнила чувство боли, то вспомнит и остальное.

— Десять очков Гриффиндору.

***

Драко не ожидал, что следующей эмоцией станет гнев. И тогда он заметил, как сверкнули её глаза, точнее молнии. Те самые молнии, которые она пускала в него, стоило им начать ссориться.

— Успокойся, — начал Драко тихо, смотря на неё, держащую в руках тяжёлую глиняную ступку для специй. — Опусти её на стол.

Когда он договорил это, то едва успел увернуться от летящей в него посуды. Грейнджер была вне себя, а причина таилась в абсолютно нелепом моменте — Драко сам налил чай, когда она медленно потянулась к сервизу. Он посчитал, что это будет смешно, но теперь ему осталось лишь уворачиваться от тарелок, кружек и всего того, что попадалось ей под руку.

— Грейнджер! — пролетевшее мимо его лица блюдце разбилось вдребезги и разлетелось по углам в виде осколков. Она замерла и пыталась отдышаться. Сомкнутые в жёсткую линию губы от гнева, сведённые до предела брови и вздымающаяся грудь стали признаками ещё одного успешно уничтоженного барьера. — Столько посуды перебила, Мерлин. Пики будет расстроен.

И эта реплика послужила катализатором для уничтожения следующего барьера — жалости. Горячие слёзы вырвались из глаз, и щёки стали вмиг красными. Драко прикусил язык и скривился. Он сделал шаг, оценив её состояние, ещё один, окинув взглядом трясущееся от плача туловище, пока не оказался рядом. Драко поднял руки и плавно опустил ей на плечи. Она оцепенела и замерла. Словно в замедленной съёмке, Грейнджер подняла голову.

Прямой солнечный луч коснулся её ресниц с бусинками слёз на них.

— Пики не обидится. Он тебя любит. Тебя все любят, Грейнджер.