Оковы прошлого

— Похоже, тебя это не удивляет.

—Удивляет. Но я почти не виделся с твоей матерью.

— Если честно, мы тоже. Поразмыслив, мы с братьями поняли это. С нами рядом всегда были Жо и Антуан. Иногда отец, но он много работал. Что до Марг… мамы, ее словно бы и не было дома, хотя она точно там была.

— Дети не обращают внимания на такие вещи. Большую часть времени вы были втроем, и я — четвертый, и вам не было дела до родителей.

— Может, ты и прав. Короче говоря, мы не знали, что она больна. Все открылось случайно, в прошлом месяце.

Засунув руки в карманы куртки, Давид носком ботинка рыл ямки в песке. Голова его была опущена. Было очевидно, что рассказ Альбана не слишком ему интересен.

— Давид, я рассказываю тебе все это, потому что хочу услышать твое мнение.

— По какому вопросу? Твоя мать умерла двадцать пять лет назад!

— Болезнь передается по наследству, и у ребенка, которого носит Валентина, есть шанс родиться шизофреником!

Давид поднял глаза и изумленно посмотрел на Альбана. Потом огляделся по сторонам. Валентина с Малори шли теперь к ним, но были еще довольно далеко.

— Ты говорил с ней?

— Нужно поговорить. Иначе это будет нечестно. Но сначала я хочу побольше разузнать.

— И у кого ты надеешься получить информацию?

— Жо не хочет ничего рассказывать. Закрывается, как устрица в своей раковине, стоит мне начать ее расспрашивать. Мы с Жилем пытаемся восстановить картину, но пока получается плохо.

— Какую картину?

— Это трудно объяснить. Создается впечатление, что в нашей семье все… странные.

И снова Давид промолчал, хотя, по мнению Альбана, должен был бы выказать удивление. После паузы Альбан спросил его прямо:

— Тебе что-то об этом известно?

— Мне? Нет!

В этом отрицании ясно прозвучала фальшь. Альбан слишком хорошо знал друга, чтобы этого не заметить.

— Жозефина что-то тебе рассказывала?

— Нет, конечно! Послушай меня, старик: забудь об этом!

Он отодвинулся от Альбана на пару шагов. Было очевидно, что ему не по себе. Работая агентом по продаже недвижимости, Давид научился приукрашивать вещи и обходиться полуправдой, щадя чувства клиентов. Но врать другу он не мог. Альбан подскочил к нему и резко схватил за руку.

— Я не отступлюсь!

— Отпусти меня, Альбан.

— Сначала ответь мне. Что ты от меня скрываешь? И по какому праву?

Давид положил ладонь на запястье Альбана, словно хотел его успокоить.

— Не так уж много я от тебя и скрываю. Все вокруг считали твою мать сумасшедшей, и было время, когда моим родителям очень не нравилось, что я бываю в доме Эсперандье.

— Ты шутишь!

— Я чудом избежал порки, когда мой отец строго-настрого приказал мне не ходить к вам в гости! Но вскоре после этого случая твои родители погибли, и он пожалел о том, что тогда наговорил… Всегда найдутся желающие потрепать языком — и тогда, и сейчас.

— Но ты! Почему ты только теперь мне все это говоришь? Почему?

— Я дорожил твоей дружбой. Быть твоим другом — вот что было самым важным для меня, когда мы учились в пансионе. Мне было бы неприятно пересказывать тебе все эти сплетни о вашей матери. Да и тебе это вряд ли бы понравилось. А теперь отпусти меня.

Альбан оттолкнул его, и Давид на мгновение потерял равновесие.

— В какую игру играем? — прозвучал за их спинами голос Валентины.

Они с Малори только что подошли и смотрели на них с нескрываемым любопытством. Альбан отвернулся, чтобы не смотреть Валентине в глаза. Он был разгневан, унижен, будто его предали. Давид, которому он доверял, как себе самому, столько лет скрывал от него такое! «Все вокруг считали твою мать сумасшедшей». А они с братьями ничего не замечали, ничего не знали.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила Валентина.

— Просто… незначительные разногласия. Не важно.

Конечно, она поняла, что он лжет, потому что не сказала больше ни слова.

—Мы кое-что решили по поводу вашей свадьбы, — объявила Малори. — И теперь нам нужно узнать, что об этом думаешь ты, Альбан.

— Все будет так, как хочет Валентина.

— Ну уж нет, — возмутилась Малори, — отвертеться не удастся, ты нам нужен!

Она смеялась, уперев руки в бока. На ней была экстравагантная отделанная мехом красная куртка с двумя рядами пуговиц и позументом и длинная, волочащаяся по песку юбка.

— Ты похожа на русскую графиню, собравшуюся в Сибирь, — пошутил Давид.

— Спасибо за комплимент! — смеясь, ответила Малори. — Ну, если вы передумали ссориться, можем возвращаться на «Пароход».

Значит, их ссора была очевидной. Альбан уже злился на себя за бесполезную, да и незаслуженную Давидом вспышку ярости. К тому же, когда Валентина его об этом спросит, ему придется врать. Когда же он, наконец, расскажет ей о том, что они узнали? Альбан опасался ее реакции, опасался, что любимая женщина испугается за будущее своего ребенка и у нее может снова случиться выкидыш. Опасался, что она станет его расспрашивать…

Их догнал Жиль. Анна сидела у него на плечах, мальчики скакали рядом.

— Они неутомимы, — пожаловался Жиль. — Ну что, идем?

Глянув на выбившегося из сил брата, Альбан обратился к Анне:

— Иди ко мне, принцесса, я украду тебя!

Девочка радостно обняла его за шею. Она дрожала, низ брючек был мокрый.