Окраина. «Штрафники» (litres)

– Мерзавцы, это вам даром не пройдет, – беглая завуч норовила вывернуться из-под хамского ботинка.

– Товарищ майор, да рубаните ей башку разом, – посоветовал хрипловатый голос со стороны всхрапывающих лошадей. – Нет сил это шипение слушать.

Охлобыстина замерла, видимо, молодой хрипатый голос забыть не успела.

– Вы, сержант Капчага, чего от пулеметной позиции отошли? – сориентировался Андрей.

– Лошадок успокаиваю. У пулеметов Бендеровский с Паниковым остались, они коней не любят, – объяснила наглая Мариэтта.

Подошел, подталкивая кучера стволом автомата, Генка:

– Вы закончили? На ужин пора.

– Сейчас идем. – Андрей плашмя похлопал лезвием «экспедиционного» Охлобыстину по головному убору. – Нина Ниловна, эта штучка как называется?

– Капор, – прошипела Охлобыстина. – Собираетесь раздеть и обобрать до нитки? Чекистские опричники. Мужичье, возомнившее…

– Вы, Нина Ниловна, дура, – печально констатировал Андрей. – Лично я к вам вопросов больше не имею. Капчага, иди, заканчивай.

Мариэтта вышла из тени: огромный револьвер заткнут за пояс, коротенькая щегольская курточка распахнута, темные пряди прически должным образом всклокочены. Извлекла из набедренного кармана складной нож, не торопясь раскрыла. Озабоченно щупая острие, пробормотала:

– Значит, за то, что руку на мою попку подняли, – пальцы большие и указательные. За то, что слышали, как визжу, – уши обрежу. Ноздри вырвать – ну, это как положено. Да, еще веки обрежу – сильно рожа у вас тогда была довольная, Нинель Жиловна.

– Что за мерзкие шутки? – Охлобыстина села, дрожащими пальцами поправила капор. – Имейте в виду, все это незаконно. Я категорически возражаю.

Генка ухмыльнулся:

– Вы потом пожалуйтесь. В этот, как его, в синод. Или прямо государю императору.

– Сопляк! Да как ты смеешь!

Генка меланхолично передернул затвор французской трещалки:

– Маня, ты сейчас начнешь разводить бодягу с кровью и дерьмом, и мы опять на ужин опоздаем. Давай я бабку шлепну, уши обрежешь да пойдем.

– А ноздри?! – весьма искренне возмутилась Мариэтта.

Охлобыстина с ужасом перевела взгляд на Андрея:

– Как вас, майор… Прекратите. Это ни в какие рамки не…

– Не лезет, – согласился Андрей, равнодушно поигрывая «экспедиционным». – Мы пришли к вам, следуя своим должностным инструкциям, и с исключительно мирными целями. Вы нас как встретили? Экое хамство, людей при исполнении обязанностей избивать, раздевать и под замок сажать. Про издевательство над сержантом я уже не говорю. Исключительно благодаря вам группа и была переведена в боевой режим. Формальностей, как догадываетесь, стало значительно меньше. Опрашивать вас никто уже не собирается. Выбрали этот мир, здесь и будете похоронены. Советую помолиться. Здесь так заведено.

– Вы будете меня учить?! Свиньи, солдатня безумная, хамы…

Андрей скривился:

– Капчага, не тяни.

Мариэтта по-особенному улыбнулась и шагнула вперед.

Должно быть, эта улыбка и сломала Охлобыстину. Завуч придушенно завизжала и поползла к коляске.

Андрей и сам испугался. До сих пор беспокоился, как бы «смит-вессон» за поясом девчонки самопроизвольно не бабахнул. Но, увидев улыбочку, забыл обо всем. Абсолютно понятно, с кого эта плотоядная гримаска скопирована. Неужели бабы сплошь садистки? Или это все-таки игра?

– Не нужно. Не нужно! – Охлобыстина, разом постарев, рыдала и закрывала лицо. – Я вернусь. Я под суд пойду. Только не уродуйте. Это… это бесчеловечно.

– Никуда вы не вернетесь, – сказал Андрей. – Никому вы там не нужны. Подписали бы обязательство, ответили бы на наш вопросник и жили бы в этом раю навозном. А теперь…

– Я подпишу! – поклялась Охлобыстина. – Я на все готова. Только не нужно зверств. Я всегда сотрудничала с органами…

«Кололась» Нина Ниловна все-таки натужно. Особенно когда дело дошло до ее визитов в родное историческое измерение. Пришлось снова звать Мариэтту. Девица отошла от лошадей, которых чем-то подкармливала, крайне недовольная. Охлобыстина глянула в мрачную раскосую мордашку и сдалась окончательно.