Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли

На шведском рисованом плане штурма Нотеборга, представляющем собой сделанную С. Куеннерстедтом в 1903 г.(?) копию более раннего документа, в подробностях показаны позиции русских войск [КгА SK 11. 9] (рис. 88, см. с. X вклейки). Здесь изображены артиллерийские батареи, стоявшие на специальных деревянных помостах, с прикрытием из туров и фашин. Пушки 1-й и 2-й батарей были установлены прямо на берегу, напротив крепости; батарея № 4 с орудиями меньшего калибра размещалась впереди них, на острове. Несколько орудий батареи № 3 держали под контролем русло Невы. Русские войска, располагавшиеся на правом берегу напротив крепости, обстреливали ее с севера из-за укрытий из туров и фашин. Мортиры были установлены позади пушек. За ними располагались склад боеприпасов и лагерные палатки и шатры. От лагеря к берегу Ладоги была прорыта зигзагообразная траншея, по которой русские войска выходили к лодкам, стоявшим под прикрытием за прибрежными островами. Здесь формировался десант, отправлявшийся на штурм крепости. Очень быстрое течение не позволяло устроить прямую переправу к острову из-за значительного сноса. Поэтому под защитой островов вдоль берега, где течение было более медленным, лодки поднимались вверх, чтобы, учитывая снос, при переправе по течению подойти к крепостному острову.

Как и на гравюре А. Шхонебека штурма Нотеборга, в юго-западной части укреплений показаны три пролома: два в башнях и один, самый большой, в куртине между ними. По осыпям завалов поднимались русские солдаты, обстреливаемые шведским гарнизоном. Далее к востоку высадившиеся с лодок солдаты шли на приступ с помощью осадных лестниц. Значительные повреждения, в основном от мортирных бомб, видны и на всех остальных крепостных башнях. Помимо лодок, на плане изображены два судна средних размеров. Одно из них пришвартовано у берега Невы за русскими позициями, рядом с островом, где тоже стояли шатры. Другое – парусное судно – стояло на фарватере к северо-востоку от острова и, вероятно, было также одним из русских судов, прикрывавшим ладожский фарватер.

После капитуляции шведский гарнизон получил разрешение на судах уйти в Ниеншанц. 239 оставшихся в живых солдат и офицеров покинули крепость с четырьмя пушками, с оружием в руках, с распущенными знаменами и с пулями во рту¹. Потери с русской стороны составили 538 человек убитыми и 925 ранеными. Русские солдаты, погибшие при штурме, были похоронены в братских могилах на территории крепости и на Преображенской горе [Дьякова, Виноградова 2006, с. 57]. «Зело жесток сей орех был, однако славу богу, счастливо разгрызен» – писал Петр после штурма. Крепость была переименована царем в Шлиссельбург – Ключ-город. Со взятием твердыни русские получили возможность сразу развивать наступление к устью Невы, где в Ниеншанце со дня на день ожидали их появления, но не воспользовались шансом. Из-за опасности шведского наступления в Лифляндии войска Шереметева возвращались в Псков, поэтому штурм Ниеншанца откладывался на следующий год. В действиях русского командования по-прежнему чувствовалась неуверенность в собственных силах.

Это означало сохранение воинской чести.

Только весной в Шлиссельбурге для похода к устью Невы предполагалось собрать необходимое вооружение, снаряжение, провиант и нужное число барок для подвоза артиллерии. Меншикову, назначенному губернатором взятой крепости, предписано отремонтировать годные суда на Ладоге и в Волхове. Апраксину велено прибыть к Шлиссельбургу из Назии, а Шереметеву выдвинуть для прикрытия отряд к Ямбургу. Планировалось овладеть Ниеншанцем весной, еще до подхода шведского флота.

Имеются сведения, что генерал Крониорт, расположившийся лагерем перед Ниеном в 1702 г., построил там новые укрепления. Судя по всему, это были три бастиона, вынесенные перед крепостью на мысу между Невой и Охтой, строительство которых планировалось с 1660-х гг., а также укрепления, окружившие Спасское село, – на левом берегу Невы. Однако паника, вызванная падением Нотеборга, и малочисленность гарнизона Ниеншанца стали причиной спешной эвакуации жителей Ниена в Выборг. Город же «с церковью и школой был 20 октября из страха перед врагом… нашими собственными офицерами превращен в пепел», – сообщал в своем сочинении современник событий последний ректор ниенской школы Габриэль Хинкель [Шаскольский 1986, с. 50, 1987, с. 335]. Это объясняется тем, что гарнизон ожидал подхода русских войск со дня на день, а городские строения Ниена могли быть использованы штурмующими в качестве укрытия на подступах к крепости. По описаниям с русской стороны, «неприятель после того как отревожен был, что он опасался осады, весь город без фортификации сущей против шанца выжег и больше двух дней в городе горело». В третьем выпуске январских «Ведомостей» 1703 г. сообщалось: «ноября 18 день… полковник Апполов, губернатор Нового Шанца, увидев, что сей город осажден быти имел, оной сжечь приказал, как и магазин, который там собран был к пропитанию войска на 4 месяца» [Шарымов 1994, с. 111].