Окровавленная красота (ЛП)

— Я дантист по профессии. — Я приподняла брови, и Томас ухмыльнулся: — По крайней мере, на бумаге. Так что, даже если бы они получили ордер, им было бы трудно найти конкретные доказательства.

Желчь подступила к горлу. Я глубоко вдохнула через нос и медленно выдохнула.

— Лу-Лу… Что было дальше?

Зная, что мне, вероятно, нужно отвлечься, Томас продолжил:

— Он был одним из моих первых клиентов, и я склонен оказывать услуги тем, кто лоялен в цене. Даже если цель не всегда этого заслуживает. Настоящее имя Лу — Кэти. — Намек на улыбку смягчил его слова. — Она выпорхнула, вернее проковыляла из отвратительной спальни в трейлере, где они жили, засунув большой палец в рот, с огромными невинными глазами, и просто уставилась на меня.

Я яростно сморгнула навернувшиеся слезы.

Томас, казалось, захвачен воспоминаниями, его голос был пропитан ностальгией и очевидной привязанностью.

— Я стоял весь в крови ее матери, которая снаружи уже лежала в мешке для трупов, ожидая, когда ее заберут под покровом темноты, и Лу спросила: «Хочешь молока?» Девочке было два, почти три года, и ей было абсолютно наплевать на то, кто я такой и что сделал. — Он покачал головой. — Она предложила мне выпить молока после того, как я только что отнял у нее весь мир.

Слушая рассказ Томаса, у меня появилось такое ощущение, будто по моей коже мягко провели ногтем. Успокаивающе, дерзко и дразняще.

— Значит, ты забрал ее?

В его голосе прозвучала боль, когда он ответил:

— Нет, я оставил ее. На целых три дня. Пока желание вернуться и посмотреть, не забрали ли ее власти, не взяло верх. Она спала, свернувшись калачиком у двери, ее кудри были спутаны, а вокруг валялись упаковки от еды. — Его голос стал хриплым. — Затем я отвез ее домой, дал поручение Мурри выяснить, остались ли у нее живые родственники, и стал ждать.

— Никого, — мгновенно догадалась я. — У нее больше никого не осталось.

Томас встал, направляясь к стакану и кувшину с водой.

— Я мог бы позволить властям забрать ее, но я был эгоистом. Знал, что могу обеспечить ей лучшую, хотя и несколько нетрадиционную жизнь.

Он поставил стакан на скамью, недалеко от моей головы, затем начал расстегивать путы на запястьях. Судя по взгляду, по неподвижной челюсти, Томас все еще был во власти чувств, с которыми никогда не сталкивался до появления в его жизни Лу-Лу.

В тот момент я была слишком потрясена, слишком хотела пить и слишком увлечена историей Лу-Лу, чтобы даже подумать о побеге.

Томас помог мне подняться и подкорректировал спинку кресла, что хорошо, поскольку я просто не могла удерживать себя в сидячем положении, затем передал мне стакан.

— Она знает? — спросила я, делая маленькие глотки.

— Она знает, что ее мать мертва, но не то, что я ее убил. И совершенно очевидно, что она не помнит своего отца.

После того, как он расстегнул ремни на лодыжках, я вернула стакан и принялась разминать пальцы рук и ног.

— Она считает тебя отцом?

— Да. Так безопаснее. Она может посещать школу и жить нормальной жизнью, не вызывая вопросов. Ей не придется о многом лгать.

Я хотела спросить, о чем ей нужно лгать, но у меня заурчало в животе. Томас нажал на что-то, расположенное высоко на лестнице позади меня. Только сейчас я заметила там кнопку.

Секунду спустя дверь открылась, и послышались шаги. Парень, Мурри, поставил еще один поднос, его голос прозвучал бодро и весело, когда он сказал:

— Я вернусь с печеньем через несколько минут.

Печенье? Мое замешательство росло в геометрической прогрессии. Но запах курицы и хлеба манил и чуть не заставил меня вскочить с кресла. Я знала, что, скорее всего, упаду, поэтому посмотрела на Томаса.

Мурри ушел прежде, чем Томас успел подойти за сэндвичем.

Я жевала молча, борясь с предупреждением Томаса не торопиться. Мои вкусовые рецепторы ожили, а голод заставлял, не жуя, проглатывать еду и проталкивать ее в желудок.

— Она знает, что я здесь? — спросила я, подбирая с тарелки крошки.

— Лу? — Когда я кивнула, Томас ответил: — Да, знает. Она думает, что ты отдыхаешь после простуды, что у тебя нет страховки или помощи от семьи, и ты нуждаешься в нас. Она очень рада будет тебя видеть.

Хриплый смех вырвался у меня после того, как я проглотила последний кусочек курицы с маслом и хлебом.

Когда Томас потянулся за стаканом с водой, который снова наполнил, я, с непонятно откуда взявшейся силой, опустила тарелку на его макушку и вскочила с кресла.

Услышав, как Томас выругался и застонал, я споткнулась, но быстро выпрямилась, ухватилась за деревянные перила и, не оглядываясь, стала подниматься по лестнице к яркому свету.

Я оказалась в кухне: большой, со старинными дубовыми шкафами, островом и витающим ароматом свежеиспеченного печенья.

Подождав, пока глаза привыкнут к свету, я помчалась по бело-черному клетчатому полу к сетчатой двери на противоположной стороне. Я почти добралась до нее, когда меня окликнули:

— Мисс Клейтон?

Черт!

Я замерла, сердце от резкого движения ударилось о грудную клетку. Адреналин требовал двигаться дальше, но я проигнорировала это и, несмотря на прерывистое дыхание и дрожь в конечностях, выдавила из себя улыбку.