Окровавленная красота

— Ты уверена, что готова к этому? — Он тяжело выдохнул. — Потому что я не уверен, что готов.

Все также улыбаясь, я выглянула из открытой двери своей спальни.

— Думаю, я была готова к нему уже давно, но мне просто было необходимо получить жизненный урок.

Папа рассмеялся.

— А этот парень, он друг Коры?

Подойдя к подоконнику, я раздвинула занавески. Серебристая луна освещала верхушки деревьев, и я могла представить своего отца в двухэтажном фермерском доме по другую сторону этих деревьев, пьющего вторую чашку чая за ночь в своем кресле перед телевизором.

— Нет, конечно.

Папа зевнул.

— Что ж, я молю бога, чтобы у этого парня было больше манер и уважения, это все, что я могу сказать. — Он проворчал что-то о Майло себе под нос, затем вздохнул. — Но ты знаешь…

— Что, по твоему мнению, любой мужчина для меня недостаточно хорош. — Я рассмеялась. — Я знаю.

В его голосе слышалась улыбка, когда он сказал:

— Ты всегда была слишком милой для обычного Джо. Когда ты возвращаешься домой?

Зная правду о романе мамы, я хотела пробежать через лес и сжать его в объятиях. Но необходимость уважать его желания пересилила мое желание, как бы больно это ни было.

— Я не знаю, — призналась я. — Но я позвоню тебе, как только разберусь со всем.

— Обязательно. И приведи сюда этого нового парня. Мне нужен предлог, чтобы снова отполировать свои пистолеты.

Смеясь, я сказала:

— Люблю тебя, папочка. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Джемми.

Я повесила трубку, затем уставилась на заставку на телефоне Томаса. Это была фотография Лу-Лу, сделанная ранее в этом году. Она была одета львом для недели книг, крошечные ушки находились поверх повязки на голове, а на щеках были нарисованы бакенбарды.

Пытаясь вспомнить номер своей сестры, я на мгновение задумалась о том, что еще найду в его телефоне. Покачав головой, я не придала своим мыслям особого значения, и снова прижала телефон к уху. Томас все равно не стал бы хранить ничего компрометирующего.

— Алло? — прозвучал растерянный голос моей сестры.

— Привет, это я.

Она, казалось, проверила номер.

— Ты купила новый телефон?

Я позвонила на домашний телефон, чтобы поговорить с папой, и поэтому он не смог увидеть, откуда я звоню. Но я не подумала об этом, разговаривая с сестрой, и внутренне пнула себя.

— Нет, он заряжается. Я остановилась у подруги и воспользовалась ее смартфоном.

— Ты остановилась у подруги.

— Угу, — перевела я разговор в другое русло. — Как дела? Как мальчики?

— Они маленькие говнюки, но хорошие. У какой подруги ты остановилась?

Дерьмо.

— Кора, из школы.

— Я не помню никакой Коры.

Двойное дерьмо.

— Она пришла после того, как ты уже окончила школу.

Я крепко зажмурилась, пока Хоуп не сказала:

— Тогда ладно. Итак, что вы, ребята, делаете?

— Э-э, ходим по магазинам и все такое. В основном просто тусуемся.

Она захохотала.

— Прекрати нести чушь, Джемайма. Ты почти никогда не разговариваешь со своими старыми друзьями и ходишь по магазинам только тогда, когда тебе нужны вещи или книги. Где ты и зачем лжешь?

Что сказать, что сказать, что сказать.

Я решила быть настолько честной, насколько это возможно.

— Помнишь того парня, о котором я тебе рассказывала?

— Тот странный?

Я нахмурилась.

— Он не… — Затем громко выдохнула. — Хорошо, да. Он.

Я стала ждать, пока она сама сложит пазл, давая себе небольшую передышку.

— Так ты с ним?

— Да.

— И почему ты никому не сказала? Чувствовала, что еще слишком рано? Или боялась, что все снова разрушится?

— Вроде того, но это еще не все. — Я облизнула губы, опускаясь на кресло, стоящее у окна. — У тебя найдется время для длинного рассказа?

— Позволь мне налить себе бокал вина.

Когда она оказалась готова меня выслушать, я рассказала ей все. Все, кроме того, что Томас забрал меня с собой, и чем он зарабатывал на жизнь.

Оправившись от шока, она спросила:

— По какому делу он вел расследование?

— Не знаю, он не сказал, — солгала я.

— Наверное, нельзя разглашать. И все же, что за гребаный мудак.

Улыбнувшись, я согласилась с ней. Затем рассказала ей о том, что случилось с мамой, как это коснулось родителей Томаса, и взяла с нее обещание не рассказывать об этом папе.

— Да, — сказала она после паузы, чтобы переварить услышанное. — Лучше, чтобы он не знал о нашей осведомленности. Очевидно, он скрывал это от нас для нашего же блага и для его.

Я погрызла ноготь на большом пальце.

— Как ты думаешь, она бы нас бросила?

Хоуп промолчала на протяжении минуты.

— Я бы хотела сказать, что нет, но когда ты любишь кого-то, то совершаешь какое-то безумное дерьмо, — съязвила она. — Например, позволяешь своему парню притворяться, что у него отношения с другим человеком ради работы, или лжешь своей семье, чтобы спрятаться в замке в лесу на несколько недель.

Я рассмеялась, наслаждаясь тем, что напоминание о Майло больше не причиняло боли.

— Серьезно. — Она рассмеялась. — Твоя жизнь. — Затем она понизила голос: — Так это что, всего лишь один гигантский трах-фест?

— У него есть дочь, и нет, мы… узнавали друг друга получше.