Окруженец

Я забрался подальше в кусты и занялся приготовлениями к минной войне. Хоть движение по этой дороге было не, ахти, какое, но, все равно, вывести мост из строя надо. Чтобы немцы страх не теряли. Для начала я связал вместе гранату и снаряд парашютной стропой, ее еще осталось у меня немного. И этими стропами сбитый летчик продолжает свою войну. Потом из кусков строп связал шнур длиной в десять метров, и один конец привязал к гранатной чеке. Затем все это тщательно завернул в гимнастерку, выведя шнур наружу. Готово, теперь нужно ждать! Уже стемнело, когда подъехала смена. Отдежурившие завели свои мотоциклы и укатили. Вот теперь пришла моя очередь, и я незаметно выполз из кустов. Подкрался к часовому со спины и по-тихому убрал его. Просто-напросто заколол финкой, и без звука. Потом подобрался к будке и пробурчал что-то нечленораздельное. Дверь открылась, и второй получил удар ножом в сердце. Здесь все в порядке, теперь дальше. Я взял свой минный сверток и пополз к середине моста. На другой стороне было тихо. Пока. Я добрался примерно до половины, остановился, собрался с духом и метнул гранату прямо в будку, и сразу же полоснул автоматной очередью. Раздался взрыв, я резво вскочил и побежал назад, держа в руке конец шнура. Добежал до будки, спрыгнул в кювет и дернул. И ничего не произошло. Вот невезуха, наверное, шнур где-то зацепился. Я собрался и дернул еще раз, но гораздо сильнее, и вжался в землю. Взрыв, и середина моста обвалилась в реку. Теперь патроны и гранаты в мешок, и вперед! Я завел мотоцикл, вскочил на него и рванул по большаку на восток. Гнал со всей мочи, мотоцикл орал подо мной не своим голосом, а встречный ветер охлаждал мою бедовую голову. Скоро должно быть село, откуда ездила на мост смена. Теперь надо быть осторожнее, я сбавил скорость и поехал медленнее. Это село находилось немного в стороне от дороги, и у меня был шанс проскочить без всяких подозрений. Это мне удалось, хотя немцы и должны были слышать взрыв. Но они не обратили, скорее всего, на это никакого внимания. Фронт далеко, а партизан здесь, похоже, не было и в помине. И грохот никого не насторожил. Все обстоятельства были за меня и против немцев, но это будет до тех пор, пока я не теряю голову, сохраняю самообладание и выдержку. Это будет не просто сделать, но я постараюсь. Игра идет на вынос, но свое тело я выносить никому не позволю, даже если это будет немецкий генерал.

В общем, миновал я это селение без потерь. Но зарываться не следовало, и с этого большака нужно убираться, поэтому мне пришлось остановиться и достать карту. Через километр к большаку подходила лесная дорога, сначала уходила в сторону, а потом шла параллельно. Но неизвестно, что за состояние у этой дороги. Поэтому я решил рискнуть и гнать по шоссе, пока не кончится бензин или что-нибудь другое не случится. Тем более, что на самом краю карты имелась еще одна такая же дорога. Я качнул мотоцикл, бензин в баке еще плескался. Что же, будем тянуть до последнего. И покатил дальше, увеличивая скорость. Бензина мне хватило часа на полтора быстрой езды. Ночь проходила спокойно, и мне никто не встретился, а попутки меня, вообще, нагнать не могли. Вскоре мотор стал работать с перебоями, и пришлось остановиться. Теперь нужно избавиться от своего железного коня, а бросать его на дороге нельзя. Кюветы здесь были глубокие, и некоторое время мне пришлось потратить на поиски хоть какого-нибудь съезда с дороги, и я отыскал его. Но теперь мотоцикл ехал на мне. Все, как в нашей русской поговорке. Я сволок его с большака и покатил дальше по тропинке, а уже начинался рассвет. Пришлось испортить в мотоцикле все, что можно сломать руками. Поджигать его я не рискнул, повалит дым, а дым — это предатель. Дальше я пошел пешком, нужно пройти еще сколько-нибудь, а потом уже искать ночлег. Или, скорее всего, дневку. Однако радости от проделанной работы я не испытывал, наверное, уже привык к этому. Ведь говорят, что человек ко всему привыкает, кроме голода и холода. А вот ощущение того, что я приближаюсь к своим не покидало меня. Так я прошагал, примерно, в течение часа, и глаза у меня стали слипаться прямо на ходу. Скорее всего, от усталости и нервной перегрузки, я не стал ничего придумывать, а просто забрался в густые кусты и отключился почти мгновенно.

37

Очнулся я далеко за полдень. Виски ломило от боли, появилось ощущение озноба и стало как-то тяжело дышать. Я еле-еле поднялся на ноги, но все-таки решил идти дальше. Не хотелось, ровным счетом, ничего, напала какая-то апатия и безразличие ко всему. Но, усилием воли, я пошел вперед, сначала было тяжеловато, но со временем размялся, и идти стало легче. А вот дышать, по-прежнему, было трудно, вдобавок начало покалывать в груди. Я обо всем догадался, но гнал от себя эту мысль подальше.