Окружение Сталина

Таким образом обрисовались особенности данной работы; затронуты лишь некоторые причины политического долголетия Суслова. Важно и другое — отмеченное своеобразие идеологической эпохи обусловливает и формы повествования. Так, помимо документов, воспоминаний современников, помимо анекдотов, то время ярко запечатлено и на страницах газет. Эту особенность советской газетной хроники точно подметил А. И. Солженицын: «На Западе может так быть, что поток газетный не увлекает за собой жизнь или не отражает ее. Благодаря обилию и свободе прессы. В истории раннего Советского Союза, да и позднего, газеты имели совершенно другое значение. Наши газеты были пулеметными очередями, фразы наших газет расстреливали и делали события»[422].

В НАЧАЛЕ ПУТИ

Первые тридцать лет

Нам мало что известно о первых тридцати годах жизни Михаила Суслова. И в Большой советской энциклопедии, и в Исторической, в некрологе по случаю смерти и разного рода биографических очерках об этом периоде говорится в одинаковых выражениях и одинаково скупо.

М. А. Суслов родился 21 ноября 1902 года (по новому стилю) в селе Шаховском Хвалынского уезда Саратовской губернии (ныне Ульяновской области) в бедной крестьянской семье. Отец Суслова — Андрей Андреевич, также родом из Шаховского (родился в 1882 году), с детства испытал привычные для крестьянского мальчика голод, нужду и упорный труд. Но то ли сердце у него к земле не лежало и скучны были крестьянские заботы, то ли решил зарабатывать другим способом, чтобы прокормить оставшуюся в селе семью, то ли тянуло мир посмотреть, — в 1904 году он надолго покидает родные места. Уезжает на заработки в далекий Баку, где и поступает на работу на нефтепромысел.

Судя по всему, события 1905 года не прошли мимо Андрея Андреевича, после революции он ненадолго попадает под надзор полиции. Человек деятельный и энергичный, Суслов много путешествует по стране (может, от извечной тяги к странствиям и поискам справедливости, а может, по более прозаичным причинам: в надежде на легкий и скорый заработок). Он часто меняет род занятий и место работы. После долгой разлуки (в конце 1912-го) возвращается в родное Шаховское, где в семье уже подрос сын Михаил, ставший опорой для матери. Но на родине старший Суслов задерживается ненадолго: в 1913 году он работает в организованном им сельском кооперативе в Шаховском, а в 1916-м, собрав артель плотников (видимо, предпринятое дело опять пошло неудачно), уезжает с ней в Архангельск. Там его застают Февральская, а затем и Октябрьская революции. В это смутное время Суслов-старший избирается в местный Совет рабочих и солдатских депутатов. В 1919 году, вернувшись на родину, он вступает в члены РКП(б), служит в Хвалынском укоме и горсовете. В автобиографии Андрей Андреевич упоминает и о горестных семейных событиях: болезни двух его детей в 1920 году. Это был тиф. С середины 20-х годов ни о судьбе отца Михаила Суслова, ни о его младших братьях или сестрах нам ничего не известно. Во всяком случае, в отличие от семьи Кагановичей, никто из членов семьи Суслова не принимал заметного участия в политической жизни нашей страны. Мать Михаила Андреевича дожила до 90-летнего возраста и умерла лишь в начале 70-х годов в Москве, Суслов проявлял к ней сыновнюю заботу и преданность. Что же касается его взаимоотношений с отцом, то о их характере можно лишь догадываться. Возможно, долгие разлуки и отсутствие отцовских рук в раннем детстве запали в память сына, став причиной некоторого отчуждения. Так или иначе, отца своего Суслов вспоминал крайне редко. Да и воспоминаниями о своем детстве он не любил делиться. Исключение составил разве что эпизод во время избирательной кампании в Верховный Совет РСФСР в Ростове-на-Дону в 1938 году. Тогда М. А. Суслов в речи перед колхозниками-избирателями рассказал о впечатлениях своей юности: «А вспомните, товарищи, прошлое, когда миллионы трудящихся были бесправными, забитыми, угнетенными. Я вспоминаю свои молодые годы. Тяжелое было мое детство, как и детство многих тогда бедных крестьянских ребят. У моего отца никогда не было лошади. Душили нищета и голод. Душили помещики и купцы. 800 крестьянских дворов нашего села имели меньше земли, чем имели два соседских помещика»[423].

Однако в привычной для 30-х годов, слишком общей и гиперболизированной речи Суслов, мягко говоря, исказил действительность. Село Шаховское (800 крестьянских дворов!) было огромным и весьма зажиточным. Как и в других больших селах, помимо земледелия здесь процветали промыслы и торговля. Естественно, было сильно и социальное, имущественное расслоение: здесь имелось много зажиточных (кулацких) и крепких (середняцких) хозяйств, много было и бедноты.