Окружение Сталина

Кроме этого, для усиления областной партийной организации Сусловым было принято в ряды ВКП(б) свыше 3 тысяч человек. Однако некогда обрисованная им «объективная» картина «восстановительной работы» новой партийной власти (впрочем, так же как и точность статистических данных) не должна вводить в заблуждение. По отношению к большинству невинно пострадавших членов партии Суслов занимал жесткую и непримиримую позицию, продиктованную неуклонным «классовым подходом». Областная газета «Молот» достаточно регулярно извещала о заседаниях руководимой Сусловым комиссии обкома и принятых ею решениях по апелляциям. Эти отчеты, несомненно, подтверждают ту положительную роль, которую сыграла комиссия в судьбе некоторых несправедливо пострадавших коммунистов. Очевидно и другое: на совести Суслова сотни и сотни искалеченных людских судеб. Вот лишь некоторые красноречивые выдержки из газетных материалов, подтверждающих это: «…Личное дело Фельдман М. И. Муж Фельдман Матильды Ильиничны, с которым она жила в течение 9 лет, разоблачен как враг народа. Фельдман не только знала о связях своего мужа с заграницей, но и сама поддерживала связь с родственниками мужа, проживающими в трех иностранных державах». Или: «Бюро Ростовского обкома ВКП(б) рассмотрело в присутствии апеллирующих апелляции на исключение из партии Полуботко Г. С., Позднякова В. А., Эггер С. С… Полуботко Георгий Спиридонович скрыл от партии то, что отец его был владельцем меблированных комнат в Ростове… Поздняков Василий Александрович скрыл при вступлении в партию, что его отец (ныне репрессированный) имел наемных рабочих. Женился на дочери жандарма…» Или еще один типичный для нравов «общей партийной семьи» отрывок: «Утвердить исключение из партии… Блажевской Елизаветы Францевны за связь с родственниками, оказавшимися врагами народа… Авошниковой Мелании Андреевны за притупление большевистской бдительности и сокрытие от партийной организации ареста своего мужа, оказавшегося врагом народа…»[431] За подписью М. А. Суслова в январе 1939 года появился и следующий документ: «Утвердить решение об исключении из членов партии Шесновец А. А. за неоказание помощи в разоблачении своего мужа (иными словами — за недоносительство. — Авт.), оказавшегося врагом народа, и как потерявшую бдительность…»[432] То же решение со сходной формулировкой последовало в отношении еще четырех бывших коммунистов.

Нетрудно догадаться, каким был дальнейший путь этих прошедших партийное разбирательство людей. Многих ожидали лишение работы, мытарства в поисках заработка, недоверие бывших друзей и знакомых и, наконец, ссылка, лагерь…

С приходом в обком «обновленного руководства» атмосфера страха и подозрительности не рассеялась, доносы и репрессии в области не прекратились. Насилие лишь изменило масштаб. В уже процитированном выше выступлении Суслов убежденно провозглашал необходимость продолжения «классовой борьбы»: «С каждым днем обновленное руководство обкома партии постепенно нащупывает, где у нас политически неблагополучно с руководством районов. Была проведена большая очистительная работа. Но это не значит, что кое-где еще не удалось притаиться вражеским элементам. Я думаю, что кое-где им удалось сохраниться, но житья мы им не дадим, выкорчуем до конца и наверняка»[433]. И это обещание «выкорчевать до конца» Суслов последовательно и с энтузиазмом выполнял. Летом 1938 года по инициативе Михаила Андреевича, а также на основании полученного доноса был проведен разбор двух персональных дел секретарей Пролетарского (сельского) райкома ВКП(б) — В. Н. Лосева и Л. И. Сулименко. Вот выдержки из принятого решения: «…указания областной партийной конференции о том, что первоочередной задачей большевиков Ростовской области является полное истребление всех до одного презренных фашистских агентов — троцкистов, бухаринцев и прочей мрази, прошли мимо внимания тт. Лосева и Сулименко. Больше того, тт. Лосев и Сулименко проявили преступную политическую беспечность в отношении врагов народа, пробравшихся на руководящие посты в районе, они не только не обеспечили проверки поступивших сигналов, но, напротив, поддерживали с этими лицами „семейные отношения“ и проводили с ними групповые пьянки…»[434] Раскрытый заговор был доказан и несомненными связями обвиняемых с прежним разоблаченным руководством области. Впрочем, это был не последний «успех» бдительного Михаила Андреевича.

Таким образом, хотя 37-й остается белым, неизведанным пятном биографии Суслова, последующие поступки неопровержимо свидетельствуют: он был убежденным проводником сталинской кадровой политики, основанной на тотальном недоверии и насилии, политики, претерпевшей после рубежного 37-го лишь внешние, косметические изменения, суть же оставалась прежней.