Окружное шоссе

- Нет, хотя я должен был как-то сюда попасть.

- Вернемся к моменту, когда вы покинули судно. Возможно, так вам будет легче вспомнить. Надолго вас отпустили?

- На трое суток.

- Когда вы собирались уехать в Приморск?

- Сразу же. Был поезд...

- Что помешало?

- Понимаете, человека одного встретил.

- Кого?

- Да я сам толком не знаю. Зовут Николаем, грузчиком он в порту. Поздравил с благополучным прибытием. Спросил, куда направляюсь. Сказал, что домой. Это, говорит, не помужски и тем более не по-моряцки.

- И вы решили, что в его словах есть смысл?

- Решил, - виновато признался Таранок.

- Ясно, - сказал капитан. - Где пили?

- Сначала у Николая в общежитии. Когда все выпили, он сказал, что не последние мы с ним мужчины и что есть место, где люди вроде нас могут достойно провести время.

- Что это за место?

- Такое место в Южном одно - ресторан "Волна".

- Как вас принимали в "Волне"?

- Сначала все было как описывал Николай. Много вина и музыки, очень милая официантка... Кажется, её звали Ниной.

Но может быть, и Надей. Она мне понравилась, и я захотел подарить ей что-нибудь Полез в чемодан и вывалил все на пол. Она собрала, и я подарил ей платок. Потом Николай сцепился с кем-то, я его поддержал. Мы вышли в парк выяснять отношения Там меня чем-то ударили по голове. Дальше провал... Еще помню, как сижу в какой-то странной комнате где очень жарко, и Таня перевязывает мне голову.

- Какая Таня?

- Ну, эта, официантка

. - Да, да.. На кухне ресторана?

- Возможно. Помню, как мы с ней идем куда-то под дождем...

- Вы говорили ей, что едете в Приморск?

- Наверное.

По-видимому, женщина, которая провожала его и которую видели браконьеры, и была та самая Нина-Надя-Таня.

- Помню, как стою на каких-то ступеньках и кто-то громко кричит, что пьяного он не повезет. Я разворачиваюсь, чтобы ударить его... И снова провал. И последнее видение. Мне очень плохо. Я хочу выйти на воздух. Чувствую, откуда-то свежим воздухом тянет. Встаю. Иду по какому-то длинному и узкому проходу. Спотыкаюсь обо что-то и падаю, падаю, падаю...

- Вы встали с сиденья автобуса, в котором ехали, шли по проходу салона, споткнулись о чемодан и выпали в открытую дверь, - сказал Зенич. - Хорошо, что это случилось на остановке. А вообще, третий штурман теплохода "Кустанай" Таранок Сергей Иванович, хочу дать вам один банальный совет:

не пейте! Можете выпить немного в праздник. В день рождения матери. Бокал шампанского на собственной свадьбе вам не повредит. Но чтоб так, вдрызг, как скотина... - Он не жалел его. - Кончается это... Ну, да вы сами видите, чем это кончается. Кстати, я не уверен, что сегодня все закончилось наихудшим образом.

Он действительно не был в этом уверен.

ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ МИНУТ

Пока вертолет набирал высоту и разворачивался над Холмами, Зенич вызвал Южное. Киреев находился в кабинете дежурного и сразу же подошел к микрофону.

- Зенич, - сказал капитан. - Как успехи, Александр Иванович?

- Пока ничего существенного.

- Кассирша?

- Не выходила из дому.

- Пограничник?

- Выясняем.

- Есть ещё несколько просьб.

- Слушаю.

- Сообщите на "Кустанай", что их третий штурман Таранок находится в Холмах, в больнице. Застрял он там недели на две.

- Он был в автобусе?

- Да. И еще. По вчерашней драке в "Волне" у вас должен проходить некий Николай - он работает грузчиком в порту.

Проследите, чтоб этот Николай получил все, что ему положено.

Кроме того, в этой же компании должен находиться тот, кто избил штурмана. Разберитесь.

- Хорошо.

- И наконец, пограничник. С ним очень важно и срочно.

- Мы стараемся, - виноватым голосом сказал Киреев. - Но дело непростое.

"Мы все стараемся сегодня, - думал капитан, глядя на проплывающую внизу дорогу. - Мы все очень стараемся и идем в хорошем темпе. Истины пока нет. Она закрыта домыслами, как небо тучами. Но мы найдем то, что ищем, - после самого долгого дождя обязательно бывает хорошая погода". Все это нравилось Зеничу. "Все это по мне, - сказал он себе. - Так точнее. И ночь без сна, и свистопляска под облаками, то, что счет километрам ведешь на сотни, а времени - на минуты, и встречи, и помощь людей, о которых вчера ещё не имел никакого представления, и сознание собственной значимости, а порой такой же остроты чувство собственного бессилия.

Плох только повод, вызвавший к жизни все это стремительное нагромождение впечатлений и поступков..."

- Степное, - прерывая раздумья капитана, прокричал пилот.

Зенич посмотрел вниз - село было маленьким, несколько десятков одинаковых аккуратных домиков вдоль дороги.

- Садимся, - крикнул он и для убедительности ткнул вниз рукой.

- Понял, - кивнул пилот.

Сели в том месте, где прерывалась посадка, отделяющая дома от дороги, здесь был въезд в село. Это было шумное зрелище, но никто не вышел на него поглядеть. Убаюканное мерным шумом дождя, лежало перед ними село Степное, и гдето здесь, если верить документам рейса, жила одна из пассажиров. Симпатичная блондинка. Четвертая.