Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история

– Будущие премьер-министры учатся не в Дареме, – сообщил он матери.

– Как насчет Кембриджа? – спросила она.

– Никаких политических традиций, – отозвался Саймон.

– Но что, если на место в Оксфорде нет шансов?

Джеффри Арчер. «Соперники» (1985)

Оксфорд и Кембридж – самые необычные места на Британских островах. Города эти расположены примерно в ста пятидесяти километрах друг от друга, но соответствующие топонимы чаще всего произносят на одном дыхании, порой даже объединяя: «Оксбридж». На духовной карте страны это место расположено где-то в облаках над Центральной Англией: остров над островом; элитарный, но и достаточно популярный, чтобы раз в год миллионы зрителей с упоением следили, как два в остальном совершенно им безразличных университета, соревнуясь в академической гребле, ведут самую жесткую в мире дуэль восьмерок.

Иные места со временем образуют понятия, прочные как «шеффилдская сталь» или «манчестерский капитализм». Оксфорд и Кембридж – из другого теста: это Диоскуры, Кастор и Поллукс, особые созвездия на академическом небосклоне, не сравнимые между собой и не соединяемые ничем, кроме разве что заморских своих отражений – Гарварда и Йеля. На деле все обстоит именно так, как пишет Хавьер Мариас[5]: «Выпускники Оксфорда с невольным презрением реагируют на выпускников всех университетов мира, оказывая при этом особое уважение выпускникам Кембриджа (которое нередко проявляется лишь в виде застарелой глубинной ненависти), как будто они могут хорошо себя чувствовать лишь в обществе тех, с кем вынуждены делить свою избранность».

Понятие «Оксбридж» гораздо моложе, чем Оксфорд и Кембридж. Этот синтетический термин ввел в обиход Уильям Теккерей в морализаторском романе «Истории Пенденниса» (1848–1850). Его герой Артур Пенденнис учится и терпит крах в «колледже Св. Бонифация, Оксбридж». Лишь в середине xx века это выдуманное слово (в отличие от аналогичного «Кемфорд») стало общеупотребительным. Понятие «Оксбридж» само по себе, равно как и широкое распространение этого «лишенного почтительности обозначения», свидетельствует о конце мифа, или, как написал в 1970 году Эрик Уильям Хитон, бывший тогда старшим тьютором в оксфордском Сент-Джонс-колледже: «Раньше люди шли учиться в Оксфорд или в Кембридж. Теперь Оксбридж представляет собой альтернативу десяткам университетов, появившихся с тех пор в Англии». Все высшие учебные заведения, с начала xix века открывавшиеся в провинции и в Лондоне, бросая тем самым вызов исторической монополии Оксфорда и Кембриджа, на самом деле коренным образом отличаются от них и по духу, и по материалу: сначала их строили из кирпича, потом из стекла и бетона. Но ведь и в Оксбридже возникли с тех пор новостройки в стиле redbrick[6] и plateglass[7] – хоть какое-то разнообразие для немногих счастливцев в старинных стенах их колледжей!

На протяжении столетий Оксфорд и Кембридж оставались единственными университетами в Англии. Оба берут начало в Средневековье, в мире монастырей. В тогдашней среде европейских студентов – от Парижа до Оксфорда, от Падуи до Кембриджа – латынь служила своеобразным эсперанто, замешанном на греческой философии и христианской морали. После Реформации английским колледжам, существовавшим на частные пожертвования, удалось пережить роспуск монастырей. Королевские декреты и парламентские акты гарантировали им автономию. Оксбридж балансировал между Церковью и короной, пользуясь привилегиями и как «республика духа», и как «питомник элиты».

Когда Англиканская церковь обрела статус государственной, королевская власть позаботилась о том, чтобы университеты по-прежнему пребывали в атмосфере лояльности и покоя. За вихрями гражданской войны[8] последовал Акт о единообразии[9] 1662 года, который исключил из колледжей католиков, иудеев и прочих нонконформистов вплоть до середины xix века. Теперь каждый оксфордский студент уже в момент матрикуляции (зачисления в университет) должен был присягнуть англиканским догматам[10], а кембриджский – при присуждении академической степени. Таким образом, иноверцы по крайней мере могли учиться там, хотя и без надежды на ученую степень.