Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история

В октябре 1934 года молодой философ из Франкфурта предпринял героическую попытку «мыслить противоречивыми категориями» в среде крутых парней из Мертон-колледжа: это был Теодор Визенгрунд Адорно, как он тогда себя называл, изгнанный из Германии национал-социалистами. Среди эмигрантов, нашедших пристанище в Оксфорде в это время, были также австрийский физик, лауреат Нобелевской премии Эрвин Шрёдингер, его коллега из Берлина Николас Курти, ставший впоследствии ведущим физиком-экспериментатором Кларендонской лаборатории во время работы над британской атомной бомбой. Из Гейдельберга приехал историк философии Раймонд Клибански, из Вены – историк искусств Отто Пехт и ученик Шёнберга Эгон Веллеш, преподаватель византийской музыки в Линкольн-колледже, из Гамбурга прибыл Эрнст Кассирер, из Фрайбурга – Эдуард Френкель, первый за всю историю Оксфорда иностранец на кафедре классической филологии. Не зря после массового исхода ученых из Германии и Австрии Оксфорд прозвали «лучшим немецким университетом в Европе». Лирику и эссеисту Михаэлю Гамбургеру, приехавшему сюда ребенком со своей еврейской семьей в 1933 году, пришлось провести в Крайст-Черч-колледже «годы на пыточной скамье», прежде чем, переведя на английский Гёльдерлина, Целана, Грасса и других, он стал одним из самых ярких пропагандистов немецкой литературы в Англии. И Бодлианская библиотека, ныне располагающая значительной частью архивов Феликса Мендельсона-Бартольди, обязана этим немецкому эмигранту – члену конгрегации Баллиол-колледжа Альбрехту Мендельсону Бартольди, потомку композитора.

Сегодня в Оксфорде насчитывается сорок колледжей. Не удивительно, что, если верить старой шутке, американские туристы на улицах нередко спрашивают прохожих: «Где же университет?» Под сенью университета выросло множество самых разных школ – как подготовительных, так и высших, – вдобавок политехникум и секретарский колледж, прозванный студентами seccies[52], десятки языковых школ, летних школ, академий, частных колледжей – и все они отмечены товарным знаком Оксфорда. Кроме того, есть crammers (репетиторы), подготовительные курсы, институты вроде Tutorial Establishment Эдварда Грина, где аспирантов других университетов за баснословные деньги подтягивают до оксфордского уровня. С тех пор как в автомобильной промышленности наступил спад, образовательная индустрия обеспечивает самую большую статью доходов в экономике города наряду с туризмом. В этой топ-отрасли заняты более ста тысяч человек.

Оксфорд – город книг, самый крупный после Лондона издательский центр в Великобритании. К традиционным столпам экономики принадлежат и оксфордские больницы – узкоспециализированные, как и колледжи. А также фирмы высоких технологий и растущий сектор предприятий сферы обслуживания, в котором сегодня зарабатывают на жизнь более трех четвертей всех работающих в Оксфорде.

Между двухэтажными туристическими автобусами (теперь наконец изъятыми с запертых безнадежными пробками улиц) летом 1996 года я впервые увидел велорикшу, новое предложение предприимчивых студентов. В том же году город впервые пригласил отдельного менеджера по туризму. Раньше существовало лишь Бюро обслуживания туристов, не проводившее никакого маркетинга («никогда этого не хотели, никогда в этом не нуждались»). А ведь в год Оксфорд посещают около пяти миллионов человек, из них почти половина приезжают на один день из близлежащих городов: от Лондона до Стратфорда-на-Эйвоне. Наряду с Венецией, Флоренцией, Зальцбургом, Брюгге и Экс-ан-Провансом Оксфорд входит в шестерку хронически переполненных культурных столиц Европы. Дай только волю ЮНЕСКО, и в пиковый сезон нам дозволялось бы посещать Оксфорд лишь по входным билетам на строго ограниченное время, как музей Вермеера и некоторые особенно популярные выставки.

Вдали от колледжей и туристов лежит совсем иной Оксфорд: бетонные пустыни новостроек в Бартоне и Блэкбердлейз, окраинных районах, где обитают малоимущие – безработные, матери-одиночки, пенсионеры, этнические меньшинства. Правда, даже в процветающем старом городе «все потерявшие и потерянные» не редкость. «Такое впечатление, что бродяг в городе почти столько же, сколько студентов, и одни составляют главный фактор роста числа других», – написал Хавьер Мариас в романе «Все души». В Оксфорде, одном из самых богатых городов Англии, на каждого горожанина приходится самое большое (за пределами Лондона) количество бездомных – drifters, living rough (бродяг, живущих без удобств), – не имеющих крыши над головой и выброшенных на обочину. Кажется, что город как магнит притягивает их еще со времен Средневековья, когда бродяги и странствующие работники могли рассчитывать на подаяние и ночевку в местечке, где так много монахов и филантропов, – милосердная традиция, ныне всячески искореняемая организациями вроде Ночного приюта или Киренейской общины.