Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история

Как и университет в Оксфорде, Кембриджский университет поначалу не имел собственных зданий. Учились и жили там, где было свободное место, в съемных помещениях. С самого начала студенты стали селиться в общежитиях под присмотром ректора. В городе насчитывалось тридцать четыре таких общежития к 1280 году, когда на смену частным приютам пришли колледжи со своим правом и собственностью в виде пожертвований, что обеспечило им долговечность и независимость.

В 1284 году Хью де Бэлшем, епископ Или, основал первый в Кембридже Питерхаус-колледж. Во всем, вплоть до устава, он следовал образцу епископского Мертон-колледжа в Оксфорде, основанного на двадцать лет раньше. По уставу Питерхаус-колледж состоял из ректора, четырнадцати членов коллегии, двух настоятелей для ежедневных церковных служб, двух казначеев для управления финансами, одного сборщика пожертвований и, если хватало средств, привратника. За исключением нескольких малоимущих студентов, этот академический колледж представлял собой сообщество ученых мужей по образцу парижской Сорбонны. И лишь Кингз-холл, основанный Эдуардом II, в начале xiv века воплотил путеводную концепцию колледжа как сообщества студентов, объединившихся для учебы и совместного проживания. Королевские чада, как их тогда называли, в самом деле были детьми: они поступали в колледж примерно в возрасте четырнадцати лет.

Кто же, собственно, учился в те времена? Своих сыновей посылали в Кембридж мелкие землевладельцы и представители городской верхушки, реже аристократия и поместное дворянство. Студиозусы раннего Средневековья жили в суровых, по-монашески строгих условиях. Часто только доктора богословия, то есть теологи, получившие докторскую степень, могли претендовать на отдельную комнату. Остальным членам колледжа приходилось делить жилье с группой студентов: «Не больше двоих в одной постели, если они старше четырнадцати лет», согласно уставу Сент-Джонс-колледжа.

Службы в часовне были обязательными для посещения ранним утром и вечером, лекции проходили в убогих, холодных помещениях с застланным соломой полом. Ни спорта, ни какого-либо иного организованного досуга не было. Единственное развлечение – городские таверны и женщины, которых там можно было найти. Еще в 1342 году слышались жалобы на модные экстравагантности студентов и донов: «Пренебрегая тонзурой, знаком их положения, они носят длинные, ниспадающие на плечи, как у женщин, волосы, завивают их локонами и напудривают… Они ходят в мантиях с оторочкой из меха, красно-зеленых клетчатых туфлях и шелковых шарфах необычной длины; их пальцы унизаны кольцами, талии перетянуты широкими дорогими поясами, украшенными фигурами и золотом, а на поясах, словно мечи, висят ножи».

Уже в то время академический год был поделен на три триместра. В Кембридже, как и во всех европейских университетах Средневековья, прослушивался элементарный курс из семи artes liberalis (свободных искусств), которые также называли бесхлебными: грамматика, логика и риторика (trivium), за которым следовали арифметика, музыка, астрономия и геометрия (quadrivium), а в завершение – три философские дисциплины: метафизика, этика и натурфилософия. Тот, кто после семи лет обучения выдерживал все экзамены, становился магистром искусств и получал право на преподавание. Тем же, кто хотел сделать карьеру при дворе или в Церкви, стать доктором юриспруденции, медицины или теологии, предстояло продержаться еще десять лет. Итого – семнадцать лет учебы без каких бы то ни было именных стипендий.

У выпускников Оксбриджа еще в те времена были хорошие шансы получить работу. Во всяком случае после эпидемии чумы 1348–1349 годов, которая унесла треть населения Англии, потребность в образованных священнослужителях, управляющих, юристах, врачах возросла.

К 1370 году в Кембридже было восемь колледжей и почти две дюжины общежитий. Всего в университете было около семисот членов – меньше, чем в настоящее время в одном Куинс-колледже. Только в xv столетии бедный родственник Оксфорда сравнялся с ним если не по значимости, то хотя бы по размерам.

Из сохранившихся студенческих записей мы знаем, как учились кембриджские воспитанники: за изучением Аристотеля следовало штудирование трудов оксфордских ученых. Между тем оба университета в отличие от Парижа, к примеру, выделялись в Средние века традиционной склонностью к экспериментальной натурфилософии, к математической и символической логике, ярко вспыхнувшей как в теологических тонкостях Дунса Скота, так и в скептицизме Оккама.